Си Цзиньпин. Новая эпоха

Согласно опубликованным в сентябре 2017 г. данным Статистического комитета КНР, «ВВП Китая в 2016 г. составлял 14,8 % в мировой экономике, что на 3,4 пункта выше по сравнению с 2012 г. Китай прочно удерживает второе место в мире по этому показателю. С 2013 по 2016 г. средний коэффициент вклада КНР в рост мировой экономики достиг около 30 %, что больше общего совместного вклада США, Европейского Союза и Японии». Даже в условиях замедления роста в последнее десятилетие китайская экономика обгоняет американскую (6,5–7 % в год против 1–2 %). Поэтому весьма вероятно, что к 2049 г. китайская доля в мировом ВВП достигнет 30 %, как об этом говорили мне китайские специалисты. Тревожная для США экономическая динамика еще в нулевые годы легла в основу политики «сдерживания Китая».

Еще одна причина для тревоги – превращение китайской валюты юаня (жэньминьби

) в мировую и начало создания собственной международной банковской системы, способной в перспективе стать вровень с американской. Самая большая экономика и главная торговая держава мира, Китай только в 2016 г. добился для юаня статуса международной резервной валюты (правда, сразу заняв 10,92 % в валютной корзине МВФ, обогнав японскую иену и британский фунт стерлингов). Но в мировой торговле его доля составляет пока лишь 2,3 %. До уровня доллара (72 %) и евро (19,9 %) юаню, конечно, еще далеко. Но он все шире «расправляет плечи» – со многими странами Китай заключает «своповые» соглашения, которые предусматривают использование в торговле национальных валют. За последние годы Китай заключил такие соглашения с Бразилией (190 млрд юаней/60 млрд реалов), Россией (150 млрд юаней/815 млрд рублей) и Южной Африкой (30 млрд юаней/54 млрд рандов). Весьма активно юань используется странами вдоль Экономического пояса Великого шелкового пути.

Разочарование Пекина в действующей мировой финансовой системе, чуть было не рухнувшей в 2008–2009 гг. из-за проблем американских банков, а также недовольство несправедливым распределением ролей в МВФ, Всемирном банке и других глобальных институтах привели к еще одному новому явлению. Китайские руководители решили приступить к созданию собственной глобальной банковской системы. Национальная, внутренняя банковская система КНР оценивается экспертами из английской Financial Times в 33 трлн долларов и является крупнейшей в мире, потеснив американскую и общеевропейскую. До сих пор часть гигантских прибылей от экспорта (китайское положительное сальдо в торговле с Америкой в 2017 г. достигло 291,3 млрд долларов) китайское государство и частные коммерческие структуры хранят за рубежом. В американских государственных ценных бумагах у Пекина от 1,2 до 1,8 трлн долларов. Общие валютные резервы Поднебесной оцениваются самими китайцами в 3,14 трлн долларов (120 млрд долларов у Америки). Считается, что еще 2–3 трлн китайские «частники» держат в западных банках и офшорах. Все эти несметные сокровища пока работают на американскую финансовую систему, укрепляют положение США как мирового гегемона. Но ситуация начала меняться.

За последние годы начали возникать китайские и международные банки с доминирующим китайским капиталом. 15 июля 2014 г. возник Новый банк развития БРИКС с капиталом в 100 млрд долларов, существенную часть которого внес Китай. С самого начала было объявлено, что этот банк будет постепенно переходить к операциям в национальных валютах. Штаб-квартира банка разместилась в Шанхае.

24 октября 2014 г. представители 21 азиатской страны подписали в Пекине меморандум о создании Азиатского банка инфраструктурных инвестиций (АБИИ). Его уставной капитал достигает 100 млрд долларов, что равно двум третям капитала контролируемого США и Японией Азиатского банка развития. К концу 2017 г. членами АБИИ стали уже 84 страны, заметно вырос и капитал. Штаб-квартира банка находится в Пекине. В том же 2014 г., всего пару недель спустя и опять по инициативе Китая, был создан Фонд «Шелковый путь». Его капитал составил 40 млрд долларов, а руководство действует из Пекина.