Сядь и замолкни

Что удивило — мне вдруг понравилось. Я даже перечитал её. А потом ещё раз. В общем, я тоже стал фаном Догэна. Но я цитирую Догэна не так, как это обычно делают разные почитатели своих священных писаний. Я не говорю: «Вот что гласит непререкаемый авторитет по этому поводу!». Я говорю так: вот слова того, кто очень хорошо излагает эту непростую тему. В качестве писателя никто не приблизился к умению Догэна выражать невыразимое. У него это, конечно, тоже не получилось. То, что он пытался изложить словами, по своей натуре не поддаётся такому изложению. Но он и не предполагал, что у него это может действительно получиться. Однако он пытался, и именно это делает Догэна гением, а его тексты — столь ценными даже восемь столетий спустя. Он прекрасно выразил себя, вплоть до совершенно ясного выражения собственной ограниченности. Догэн не терпел никакой лажи, в том числе и со своей стороны. Таких, как он, очень мало.

Так о чём же «Сёбогэндзо»? Лучший способ выяснить — самостоятельно преодолеть все её девяносто пять глав. А лучший способ понять её дан в формуле, которую Нисидзима пишет в предисловии. Короче, Догэн устанавливает четыре базовых принципа постижения буддизма.

Первый принцип он назвал «Установление воли к правде». На санскрите это называется bodhicitta, где вторая часть слова произносится «чита», точно как имя подруги Тарзана. Bodhicitta означает, что ты избираешь правду, истинную правду и ничего, кроме правды, своей высшей целью и главным критерием. Ты должен быть готов воспринять правду независимо от того, нравится она тебе или нет. И это гораздо сложнее сделать, чем сказать.

Второй принцип он называет «глубокой верой в закон причин и следствий». На самом-то деле, большинство из нас ведь по-настоящему-то в это не верит. Ну, то есть, мы, конечно, в общем верим, но при этом надеемся, что могут быть и какие-то исключения из правила. Мы думаем, что можем получить что-то просто так, ни за что, а если что, то на за это ничего не будет и как-нибудь сойдёт с рук. Или мы верим в Бога, который по своей волшебной воле может вмешаться и отменить этот закон. Но Догэну подобное было не свойственно. Он чётко верил, что вся вселенная, включая Бога, строго и неизменно следует закону причины и следствия.

Третий принцип Догэна заключается в том, что наша жизнь — это только настоящее, только то, что происходит в данный момент. Прошлое — не более, чем воспоминания, будущее — лишь мечты. В лучшем случае, прошлое и будущее — лишь справочный материал для вечного настоящего. Единственный реальный факт — это то, что происходит в данный момент. Ты не можешь отмотать назад и исправить какую-то ошибку в прошлом, так что лучше быть очень внимательным прямо сейчас. Ты можешь мечтать о будущем, но что бы ты там себе ни намечтал, будущее никогда не будет именно таким, каким ты его себе представляешь. Мир, в котором мы живём — это бытие в настоящем.

Последний принцип — это собственно практика дзадзен. Буддизм — это не философия для чтения. Это философия действия. Поэтому принципы буддизма включают действие в настоящем, которое не выражается словами. И лучший способ увидеть мир таким, каков он есть, с точки зрения Догэна — это сесть и замолкнуть. И делать это ежедневно. Это и называется дзадзен.

Чтобы понять буддизм, его нужно не рассматривать с разных сторон, а «делать». Для этого и нужен дзадзен. Вот такое у Догэна понимание философии. Потому что буддизм не в словах, и даже не в словах Догэна. Совершенно невозможно понять буддизм без практики буддизма, без практики дзадзен. Как не пытайся сделать иначе, ничего не получится. Можешь читать книжки, в том числе и данную писанину, если так хочется, но когда ты решишь, что хватит просирать жизнь и пора уже почувствовать реальный дзен — просто сядь и замолкни. Реальный буддизм начинается с этого.

Глава 2.

Гэндзё коан

И зачем только я решил поехать из солнечной Южной Калифорнии в этот простуженный ледяным ветром Огайо? Здесь так холодно, что у меня, кажется, глаза стали ледышками, едва я вышел из аэропорта в Арконе. Таща свою бас-гитару и поклажу к арендованной машине, я всеми силами старался не растянуться на льду, судорожно припоминая, как же по нему надо ходить. Мои инстинкты жителя Огайо довольно скоро проснулись, и я быстренько нашёл дорожку, хорошо посыпанную солью. В таком холоде я не бывал уже лет десять, а то и больше. И как я только выжил здесь в своей юности?!

Но я решился прилететь сюда ради большого панк-рок воссоединения. Я уже так долго не был в Арконе, что совсем заплутал в тех улицах и переулках, по которым когда-то ездил каждый день. Только на следующее утро я понял, что чуть не объехал весь город по кругу, пытаясь добраться до места, которое было всего в квартале от меня в тот момент, когда я повернул не туда в первый раз.