Сиамские кошечки

Он, отдуваясь, уселся в освободившееся кресло и пристегнул ремни. Затем взгляд его скользнул по соседу слева. Это был смуглый и усатый Кемаль, со злорадной усмешкой ожидавший дальнейшего развития событий. Ждать долго не пришлось. На толстых щеках баварца проступили красные пятна. Он побагровел так, что можно было подумать, его вот-вот хватит удар.

Баварец. Стюардесса! Фрейлейн!

Стюардесса поспешила на крик.

Баварец. Я передумал. Хочу вернуться на прежнее место.

Стюардесса. Но только что вы согласились пересесть сюда.

Баварец. А сейчас я хочу назад. На свое законное место… Какое указано в моем билете. Я же на отдыхе. Не так ли? И этот отдых вступил в силу с того момента, как я сел в самолет. Не правда ли? Я должен наслаждаться положительными эмоциями? А тут… сплошное расстройство.

Стюардесса метнулась к Петеру.

Стюардесса. Ничего не могу поделать… Вам придется вернуться на прежнее место.

Петер. А я разве не на отдыхе? Мне совсем ни к чему негативные эмоции.

Стюардесса (в отчаянии). Пожалуйста, войдите в мое положение. Самолет заполнен до отказа. Проданы все места. Куда я вас посажу?

Голос. Позвольте мне… Я сяду туда… Если никто не возражает.

Петер, баварец, стюардесса и Кемаль обернулись на голос. Пожилой еврей, невысокий, лысоватый, в старомодном пенсне, встал со своего места, чтоб достать сверху дорожную сумку, и беспомощно улыбнулся стюардессе.

Еврей. Я извиняюсь… не поможете ли вы мне снять оттуда сумку?.. Я здесь не самого высокого роста…

Длинноногая стюардесса легко достала его кладь.

Еврей. Спасибо, милая.

Стюардесса. Это уж вам спасибо. Выручили. Вы — настоящий джентльмен.

Еврей. Как мало нужно, чтоб прослыть джентльменом… А услышать это из ваших прелестных уст — вдвойне приятно.

С очаровательной белозубой улыбкой она склонилась над ним, помогая застегнуть ремни.

Стюардесса. Вы — немец?

Еврей. Ваша интуиция вас не подвела, милая. Я не совсем немец. Я — немецкий еврей.

Услышав это, Кемаль вскинул на него глаза безо всякой улыбки. А еврей, все еще возясь с ремнями и удобнее устраиваясь на новом месте, по близорукости не уловил изменившегося выражения лица у своего соседа.

Еврей. Вот и разрешили проблему. Вам, дорогой, не кажется, что мир немножко свихнулся? Какая разница, с кем рядом сидеть? Лишь бы не храпел. Нам ведь предстоит долгий путь между небом и землей. Одиннадцать часов лету, если я не ошибаюсь. Разрешите представиться. Меня зовут…

Кемаль (резко). Меня не интересует ваше имя. Я — правоверный мусульманин. И с евреем мне не о чем разговаривать.

Еврей печально покачал головой.

Еврей. Вы не правы. Позвольте вам заметить, всегда найдется о чем потолковать в таком долгом путешествии. Хотя бы о том, кому по праву принадлежит Палестина… Евреям или вашим братьям по вере — арабам.

Кемаль. Это не нам решать. Все в руках Аллаха. И могу поклясться: его решение будет отнюдь не в вашу пользу.

Над головами пассажиров прошелестел ласковый женский голос по радио.

Голос. Начинаем полет по маршруту Франкфурт-на-Майне — Бангкок. Дамы и господа, экипаж самолета желает вам приятного путешествия. Вернее, только господа. Во всем списке пассажиров — ни одной дамы. Счастливого полета, господа.

11. Экстерьер. Улица в Бангкоке. (Вечер)

Бесконечная улица под перемигивающимися цветными фонариками. Сотни уличных кафе на тротуарах под открытым небом. В каждом из них — десятки юных, совсем детских головок с узким разрезом глаз, короткими носиками и пухлыми губками. Они напоминают стайки диковинных птичек, облепивших телеграфные провода. Они, зазывно улыбаясь, смотрят на толпы европейских туристов, фланирующих по тротуарам вдоль столиков кафе.

Кое-кто из туристов уже успел прихватить таиландскую крошку, и они вышагивают нелепыми парами: огромные, кажущиеся гигантами, мужчины и малюсенькие девушки, прижавшиеся к ним, обхватив крошечной ручонкой не талию своего напарника, до которой им не дотянуться, а бедро.

В этом водовороте обалдело глядящих по сторонам массивных мужчин легко обнаружить немцев, прибывших рейсом, которым летел и Кемаль, по темно-синим фирменным сумкам германской авиакомпании, висящим у каждого из них через плечо.

Как большие корабли за маленьким лоцманским катером, немцы старательно следуют за своим таиландским гидом.