Сяо Тай и разбойники горы Тянь Ша

— У тебя не было шансов с самого начала. — говорит Толстяк Мо: — не было никаких шансов. Я мог бы зарубить тебя с самого начала, едва только ты приблизилась ко мне. Но я не сделал этого. Хочешь узнать почему?

— Нет!

— Боюсь, что у тебя нет выбора, Гу Тин. — Толстяк Мо злорадно улыбается и облизывает лезвие своего топора: — видишь ли, у тебя появились… могущественные покровители и я не мог ничего с этим сделать. Хотя надо признать меня изрядно бесило то, что ты начала голову поднимать. Забыла, как на коленях кусок хлеба и глоток воды вымаливала, тварь? Поверила в себя? Забыла, как ползала голая в грязи у моих ног? Стала настоящей госпожой? Ну так вот, знай свое место, девка. И знаешь что? Если бы ты сама не бросила мне вызов — я бы, пожалуй, не сумел так быстро преподнести тебе этот урок.

— Пятый Брат! — встает со своего места Седьмая: — разве поединок не окончен? Одна из сторон не может сражаться! У нее меч выбили.

— Согласно правилам, бой не останавливается, пока кто-то не сдастся, не умрет или же обе стороны не будут в состоянии вести бой. — меланхолично отвечает Пятый Брат, вынимая изо рта соломинку: — как по мне так уважаемый Мо в состоянии вести бой. Этого достаточно.

— Она же безоружная! А у него — два топора!

— Как будто мне нужно оружие, чтобы справится с ней! — ухмыляется Толстяк Мо и делает несколько шагов назад. Передает кому-то из своей ватаги свои два топора. Разминает плечи и бросает на Гу Тин тяжелый взгляд.

— Ну, что Певчая Птичка, приступим? Помнится мне, что ты у нас девственница, не так ли? Всякое может случится, когда мы с тобой начнем тут бороться… и никто не имеет права вмешаться, не правда ли, просто прекрасно? — он идет к ней, растягивая свои полные губы в усмешке: — что бы я не делал тут с тобой, как бы не развлекался — это все будет просто поединок. Давай сделаем его приятным. Развлечемся. — он оказывается совсем рядом и хватает ее за рукав. Она успевает только придушенно вскрикнуть, как он отрывает рукав ее платья, обнажая плоть.

— Нет! — она закрывается руками, но он ударяет ее по голове, просто бьет наотмашь своей здоровенной, волосатой рукой и она — падает на землю, беспомощная, оглушенная, сбитая с толку.

— Если бы ты приползла ко мне на коленях как прежде — я бы простил тебя, Гу Тин. Но сейчас… сейчас я преподам тебе урок. А потом — убью. Раздавлю тебе голову прямо на глаза у твоей покровительницы. Или вырву ноги. Хотя может быть просто засуну тебе твой меч между ног и проверну… я еще не определился. Сперва я сорву с тебя эти одежды, потому что ты животное, а животным не положена одежда! — он наклоняется к ней, и она закрывает глаза.

Фехтовать ее учила мать. Но это было сценическое фехтование и конечно же эти движения были бесполезными в реальном бою. Но мать учила ее не только фехтованию. Она учила ее как быть артистом, как быть женщиной. Как казаться беспомощной, не будучи таковой. Как казаться сломленной, не сломавшись. И как читать мужчин словно открытую книгу.

Она чувствует, как Толстяк Мо рвет на ней одежду, обнажая плоть. Что же. Она была без одежды перед людьми и прежде. И задолго до того, как разбойники сделали это с ней. В конце концов жизнь бродячего артиста далеко не так безоблачна и приятна. Даже если твой контракт выкупили. Особенно если твой контракт выкупили.

Ее не трогал тот факт, что сейчас она окажется обнаженной перед всеми разбойниками Летнего Лагеря. Ее даже не трогал тот факт, что Толстяк Мо сейчас изнасилует ее перед всеми, она могла пережить и это. Но позволить ему убить себя или уронить репутацию Седьмой Сестры, этого она не могла.

Седьмая Сестра спасла ее от мучительной смерти и издевательств. Седьмая Сестра показала ей путь. Седьмая Сестра отнеслась к ней как своей младшей сестренке, не задирала нос, не считала ее недостойной или порочной, грязной девкой. Седьмая Сестра сияла словно солнце в вышине и она, Гу Тин — решила сделать все, чтобы однажды стать достойной этого сияния и помочь Седьмой Сестре воплотить в жизнь все ее мечты. Ее мать учила ее, что они, бродячие артисты — не выбирают себе покровителей. Что она должна казаться слабой и беспомощной, чтобы однажды какой-нибудь покровитель выкупил ее. Чтобы она оказалась словно райская птичка — в золотой клетке, избалованная деньгами и вниманием. Но… с нее довольно клеток! И неважно — золотых или бамбуковых.

Она открывает глаза и встречается взглядом с Толстяком Мо. Он смотрит на нее торжествующе, шарит у себя в штанах, придерживая ее свободной рукой. Как предсказуемо. Забавно, насколько эти мужчины думают, что контролируют ситуацию, когда на самом деле…