Сибантийский транзит

Что поделаешь, разделил печенюшки, как получилось. Авось удача будет ко мне благосклонной, если я пообещаю ей добавку. Вот разберусь с делами, и сразу куплю два пакета печенья для ормигасов, а храму пожертвую целых пять монет.

На мысли о деньгах из храма выглянул священник. Отец Бенито обычно ходит в цивильной одежде, а здесь нарядился в украшенную драконами черную сутану. При виде хрустящих печеньем ормигасов священник с одобрением кивнул и сделал знак приблизиться. Я торопливо сунул ему в ладонь жертвенную монету, поклонился, но задать вопрос не успел.

— Остин велел тебе напомнить Анджею Долански, что сказать надо о месторождении Карунья! — произнес отец Бенито вполголоса.

— Но как я увижу Анджея?!

— Сам поймешь! Иди к дому Идальго!

Сказал и юркнул обратно в храм, а я остался стоять с пустыми карманами и смятением в душе. Почему я не читаю чужих мыслей?! Насколько проще было бы жить тогда.

Что оставалось делать? Вышел я за ворота и медленно побрел по улице, соображая, что возвращаться отсюда далековато, хоть бы кто подвез государственного служащего! Шел и шел себе, вдалеке уже маячила крыша «Астреллии», и тут внезапно понял, что вижу Рудольфо. Я и хотел бы ошибиться, но ни один нормальный человек в Лансадоре не носит бакенбарды и такие мерзкие усики! Даже торговец недвижимостью в этом городе ходит с нормальными усами, а уж куда более странного типа, чем риелтор, надо еще поискать! Я не говорил, что риелторы сделали с моим домом? Потом расскажу!

Так вот, как только я увидел Рудольфо, то сразу повернул и сделал вид, что мне срочно надо в другую сторону. Но повернул я очень неудачно, потому тут же врезался в Дринко. Оказывается, этот ящероголовый такой злопамятный! То, что он не забыл нашей последней встречи, стало понятно по оскалу зубов. Никогда не связывайтесь с панголами один на один, они совершенно беспринципные! И тупые. И головы у них каменные, я руку отбил конкретно! К сожалению, за хвост меня держал Драко, поэтому мне было сложно маневрировать.

Я всего-то и успел, что раз несколько врезать Дринко по уху, но он, по-моему, этого даже не заметил. Никто не вступился за бедного таншайва! Двое горожан молча пялились на разборку и никто не сказал негодяям, что так обращаться с королевским секретарем нельзя. Вот и служи на благо страны после этого!

102

Толлер стоял спиной к свету, но оскаленные в улыбке зубы сверкали даже в полутьме.

— Теперь лучше? Господин Долански, давайте вернемся к нашему разговору. Вы обещали нам сообщить обо всех месторождениях, открытых фирмой «Фуэл».

Анджею хотелось сесть, болела ободранная о скалы спина, мышцы рук, но больше всего досталось запястьям. Они мучительно ныли. Переступив с ноги на ногу, Анджей искоса посмотрел на стоящего слева пангола. Понятно, почему из всех местных жителей паримы предпочитают нанимать именно ящероголовых. Попробуй такую тушу свалить одним ударом! Интересно, сколько он весит?

— Я подозревал, что вы не желаете сотрудничать. Попробуем другой метод.

Толлер пересек камеру, открыл дверь и крикнул кому-то:

— Введите!

Пользуясь моментом, Анджей попытался сесть, но оба пангола подскочили, рванули его кверху, прижали к стене и заставили стоять, подпирая с двух сторон чешуйчатыми плечами. В камеру зашли еще два карабинера, на этот раз люди, которые вели Эшика. Руки таншайва были скованы за спиной, а хвост обмотан веревкой и притянут к ним. Королевский секретарь был явно не в духе.

— Заявляю протест! — крикнул он Толлеру. — Со мной обращаются неподобающим образом! Я — служу правящему монарху, и на меня распространяется дипломатическая неприкосновенность!

— Я и не собираюсь к вам прикасаться! — Толлер осмотрел маленького таншайва с головы до ног. По его знаку конвоиры поменялись местами. Теперь Анджей придерживали паримы, а панголы освободили хвост Эшика, чтобы тут же просунуть его в веревочную петлю и затянуть ее двойным узлом.

— Что вы собираетесь со мной делать?! — заволновался Эшик. — Предупреждаю, вы ответите перед самим доном Альбаресом!

Вместо ответа, один из панголов взялся за веревку и дернул. Таншайв опрокинулся на спину, а карабинер молча поволок его за привязанную к хвосту веревку к обрыву. Эшик пронзительно заверещал. Анджей рванулся следом, но паримы отбросили его к стене.

Карабинер подтащил таншайва к краю уступа и пинком ноги сбросил вниз. Нечеловеческий вопль снова заставил эхо биться о скалы.

— Хватит! — голос Анджея дрогнул. — Я скажу все, что надо!

— Вы не очень спешили до сих пор! — Толлер подошел вплотную и ткнул кулаком под ребра, заставляя пленника сгибаться от боли. — Подведите его ближе, пусть полюбуется!

Паримы вывели Анджея на уступ, где пангол стоял, лениво удерживая ногой веревку. Свет из камеры почти рассеивался сразу за каменным краем. В кромешной тьме пропасти не видно было ничего.

— Эшик, ты как? — крикнул куда-то вниз. Ответом был жалобный стон.

— Я умираю! Мой хвост! Очень больно!

— Отпустите его, я скажу!

— Отпустить? — пангол переступил с ноги на ногу. Еще один виток веревки развернулся, Эшик скользнул ниже, оглашая окрестности воплем ужаса.