Сибирь 2028. Армагеддон

– Тушняк и тунец, ну и ну, – присвистнул щетинистый очкарик, высыпая на пол содержимое «криминального» рюкзачка. – Где хакнул, интересно? – ботаник, блин…

Я даже ухом не повел, хотя внутри все сжалось и похолодело.

– Хорошо живешь, Карнаш, – ухмыльнулся полковник, вновь переводя на меня недобрый взор. – Ведь не заставишь тебя жить плохо, верно?

– Так жизнь, как радуга, Георгий Константинович, – выхаркнул я. – Полоса черная, полоса белая. Бывают и на нашей голодной улице праздники живота…

– Мутишь, Карнаш, – неуверенно качнул головой Гнатюк. Я прекрасно понимал этого разжиревшего нетопыря. Душа и сердце подсказывали старому солдату, что Ада и это ничтожество радостно отращивают ему рога, а доказательств не было! Никаких! Он поедал меня глазами, хмурился, прислушивался к голосу интуиции. Единственное, что его удовлетворяло, – это полная власть над моей жизнью. Можно забрать, а если мы сегодня добрые – то можно и обождать.

– Карнаш, тебе разрешили здесь жить, предоставили в распоряжение целый самолет, поскольку… – полковник ехидно ощерился, – он никому из нас на хрен не нужен. Можешь летать, куда вздумается (прислужники гаденько захихикали). Население нашей республики живет в вечном голоде и холоде, в стесненных обстоятельствах, зачастую под землей, в то время как ты на своих нескромных площадях… – Полковник хмыкнул в кулак, с интересом обозрев мои площади. Что-то неприятное заворочалось в груди – не собирается ли он меня их лишить? – Нескромно, Карнаш, нескромно. Да, не спорю, у тебя имеются определенные заслуги…

– Например, та бомба, Георгий Константинович, которую я вырезал из-под вашей зад… простите, машины, – напомнил я. – А потом взорвал в уединенном месте. Прошу простить за дерзость, но кабы не мои действия, вы сейчас бы грелись на солнышке в райских кущах, и апостол Петр таскал бы вам пиво и докучал нудными беседами…

Клевреты недовольно зароптали, а полковник Гнатюк насупился и выпустил облако сигарного дыма. Я преувеличил – кабы не мои действия, то полковник Гнатюк сидел бы сейчас не в райских кущах, а исполнял бы зажигательную хабанеру на адской сковороде. И при чем тут он? От взрыва той памятной бомбы, подложенной «повстанцами» четыре года назад, пострадал бы не только полковник, но и несколько десятков мирных жителей. Он об этом даже не думал. Больше всего на свете полковника Гнатюка удручало то, что он мне чем-то обязан.

– Знаешь, Карнаш, не могу избавиться от ощущения, что ты злоупотребляешь своим привилегированным положением, – в общем-то справедливо заметил полковник. – Возможно, ты и не спишь с моей женой, но на твоем месте я не стал бы расслабляться (на этом месте я расслабился и поздравил себя с победой). До меня тут дошел слушок, что ты подрабатываешь проводником – приводишь в Зону Безопасности людей из города – в обход, разумеется, карантинной службы и прочих бюрократий. То есть заносишь в наши земли потенциальную заразу. Твои клиенты расползаются по развалинам, по подземным катакомбам и не очень афишируют свое присутствие. А это преступление, Карнаш. Держу пари, что в числе твоих протеже были и мутанты, наличие которых в Зоне Безопасности категорически запрещено и карается вплоть до высшей меры. Не нагулялся еще по граблям? Забыл, как тебя ловили три года назад?

– Я вас умоляю, полковник! – вскричал я. – Кому вы верите? Пустой базар, меня ловили за руку? Ну, было пару раз, оступился, проявил несознательность. Но с тех пор ни разу, клянусь вам, Георгий Константинович! В этом городе множество моих недоброжелателей, они и подбрасывают вам недостоверные сведения!