Сибирь, союзники и Колчак т.2

Я расспрашивал атамана о причинах его резких отзывов о Гойере и Сукине, рассказал ему о предстоящих переменах в Совете министров, о намерении Пепеляева составить коалиционный кабинет. Семенов по всем этим вопросам высказался очень сдержанно. О Сукине ничего не сказал, о коалиции выразил мнение, что она как временная переходная мера кажется ему целесообразной.

Отдать мне визит он не счел нужным. Когда же я написал ему письмо относительно недопустимости расходования золота по его распоряжениям, как он это начал делать, обосновывая эти свои распоряжения слишком широким толкованием прав генерал-губернатора, то он дал поручение переговорить со мной по этому вопросу генералу Афанасьеву, своей правой руке. Я не счел для себя удобным ездить к этому генералу и больше не виделся ни с Семеновым, ни с его сотрудниками.

Во время моего пребывания в Чите там, в штабе генерала Судзуки, командира 5-й дивизии, состоялось совещание по ряду экономических вопросов. Программа этого совещания была составлена на плохом русском языке. «I. Экономическая: а) о положении общенародной жизни: чиновников, казаков, крестьян, рабочих и беженцев; б) о положении недостаточных продуктов и способов снабжения; в) о родах вещей, считающихся нужными освободить от воспрещения ввоза и вывоза, и влияние на государственные финансы после освобождения; г) об общих чертах родов и количествах первым нуждающимся в данное время. II. Вопросы бумажно-денежной организации: а) о главной причине упадка курса рубля; б) о проекте на упорядочение «сибирских», «романовских», «керенских» денежных знаков и настоящей обстановке объединения серебряных денег; в) нужна ли реформа бумажно-денежной организации, чтобы восстановить курс рубля; г) настоящее положение долга и залога». Программа эта была помечена 25 ноября.

Нетрудно видеть, что в ней были затронуты вопросы, которые касались общегосударственного денежного обращения и могли быть разрешены только центральным правительством. Но то обстоятельство, что японцы интересовались, как может быть создан устойчивый денежный знак и каково «положение долга и залога», т. е. как выполнять обязательства и выплачивать суммы, данные под залог при непрекращающемся падении курса, свидетельствовало о том, что их экономические интересы начали терпеть ущерб в связи с расстройством денежного обращения.

В свою очередь, я тоже созвал в Чите совещание по вопросу о денежном обращении и выяснил, что большинство относится очень отрицательно к намерению Гойера легализировать разноценность различных сортов денег и считает Русско-Азиатский банк наиболее вредным спекулянтом на Дальнем Востоке. Но все, что говорилось по этому поводу, было лишь повторением тех статей и обвинений, которые помещались в газете «Русский экономист», издававшейся во Владивостоке экономистом и публицистом Ганом (Гутманом).

Уезжал я из Читы с ощущением полной отчужденности правительства от Забайкалья.

Я посетил местных общественных деятелей из партии народной свободы и вынес впечатление, что у них нет враждебного отношения к Семенову, но они как-то слишком чутко относились ко всякому шуму на улице и у подъезда — казалось, они боялись, что даже то маленькое собрание, на которое я попал, может вызвать недоброжелательное отношение строгой читинской власти.

Семенов был вне правительственного воздействия не только потому, что его поддерживали японцы, которые открыто оказывали ему и его сотрудникам материальную поддержку, но еще и потому, что все наиболее яркие его сподвижники числились на службе по канцелярии походного атамана, организации, совершенно не предусмотренной никакими законами и рангами.

Сам Семенов стал уже более уверенным в себе, он, казалось, уже перерос «семеновщину» первоначального вида и стал тянуться в маленькие князьки. На поддержку со стороны атамана правительству трудно было рассчитывать. Его сотрудники явно ожидали падения адмирала Колчака и были заранее уверены, что наследство достанется им. «Все приедут сюда просить места», — так говорили читинские деятели.

Спустя некоторое время, уже после моего отъезда из Читы, атаман публично высказался о своем отношении к кабинету Пепеляева.

«От Омского Правительства, — сказал он, — я не жду ровным счетом ничего».

Мне хотелось по возвращении в Иркутск дать интервью об атамане в примиряющем тоне, подготовить возможность более тесного сотрудничества сним,нояне мог решиться. Я сам не верил в это. Я знал уже, что с атаманом можно договориться, но что им управляют другие руки, принадлежащие тем, с которыми надо договориться о дележе, а это было ниже достоинства и не соответствовало характеру правительства адмирала Колчака.

Разработанный в кругах Семенова проект организации власти в Сибири был таков. Семенов получает в свое «владение» всю территорию к востоку от Байкала. Территории же к западу от Байкала предполагалось «уступить» генералу Пепеляеву.

Верховное Совещание

Повторялось то, что уже переживали в августе, когда Омск был близок к падению. Со всех сторон предлагались рецепты спасения.