Сибирь, союзники и Колчак т.2

Между тем как Совет министров обсуждал все эти меры и готовился к отступлению и обороне, Верховный Правитель в это время, аккуратно получая из Иркутска информацию, составлял свой план действий. До какой степени адмирал за время своей изолированности привык действовать независимо от Совета министров и насколько он преуменьшал роль и положение министров в сравнении с положением генералов, может свидетельствовать следующий факт. В понедельник, 22 декабря, адмирал вызвал меня и генерала Артемьева к прямому проводу. Со мной он говорил через моего сотрудника, директора канцелярии генерала Мартьянова, а с генералом Артемьевым лично. Мне он предложил лишь ряд вопросов; с генералом Артемьевым он начал разговор так: «Здравствуйте, ваше превосходительство. Передайте Совету министров, что движение по железной дороге тормозится из-за преступной деятельности Министерства путей сообщения, которое не снабжает кассы деньгами...» Каким образом генерал, орган местного и подчиненного управления, мог передавать правительству подобного рода обвинения — совершенно неизвестно. И это происходило после того, как Пепеляев объявил одобренную Верховным Правителем программу, одним из основных положений которой было: «Управление исключительно через Совет министров».

Назначение Семенова главнокомандующим

Но гораздо важнее то, что Верховный Правитель, разговаривая со мной и генералом Артемьевым и выяснив положение в Иркутске, принял решение, которого не сообщил ни мне, ни генералу, а именно: назначить атамана Семенова главнокомандующим всеми вооруженными силами Дальнего Востока.

По существу едва ли Верховный Правитель мог найти иное решение. Положиться на военные силы генерала Артемьева не представлялось возможным, подавление мятежа в Иркутске могло быть произведено только при содействии войск Забайкалья; отсюда логически вытекало назначение атамана Семенова командующим всеми войсками. Нельзя, с другой стороны, упрекать несчастного адмирала, человека глубоко патриотичного, честного и чуткого, но исключительно военного по психологии, не привыкшего и не умевшего усвоить приемов управления через министров, в том, что он в такой тревожный момент не запросил предварительно мнения Совета министров. Но предупредить последний о предстоящем назначении, посоветоваться о формах указа, об объеме полномочий, конечно, представлялось возможным и было бы политически осторожнее и тактичнее. Назначение атамана Семенова главнокомандующим, без ведома Совета министров и без точного определения прав главнокомандующего, поставило правительство в чрезвычайно неловкое и затруднительное положение.

С другой стороны, престиж правительства окончательно был подорван.

«Признает ли Совет министров назначение Семенова?» — ехидно спрашивали земцы. «Каковы теперь права Совета министров?» — спрашивали иностранцы.

Не признавать Семенова было бы, конечно, и бесполезно, и странно. Вся надежда на возможность выхода покоилась на ожидании помощи со стороны атамана, но нельзя было не признать, что назначение главнокомандующего на всей территории, подведомственной Совету министров, иначе сказать — объявление всей территории театром военных действий и, следовательно, подчинение всех гражданских властей военным, лишало Совет министров всякой власти.

Совет министров сохранил за собой, в лучшем случае, представительство для внешних сношений.

Каковы же были результаты назначения атамана Семенова главнокомандующим?

На этом надо остановиться несколько подробнее.

У Забайкалья в глазах сторонников демократического строя была всегда особая слава. Явления, которые совершались там, не были чужды и другим районам Сибири, но там они как бы растворялись в массе других явлений, а в Забайкалье сгущались, что придавало всему строю жизни этой области особый характер. Атаман Семенов, которого Политический Центр объявил «врагом народа», был всегда грозой левых в Иркутске. Они боялись и ненавидели его. Силы атамана считались значительными, а твердость власти и несклонность к компромиссам заставляли думать, что Забайкалье окажется наиболее устойчивой цитаделью реакции. Таково было отношение к атаману Семенову всех левых кругов, а не только организаторов восстания.

Во всей истории переворота играл весьма важную роль чешский вопрос. Поэтому при учете последствий назначения генерала Семенова надо подойти к нему и с чешской точки зрения.

Надо отметить, что к этому времени генерал Каппель послал генералу Сыровому вызов на дуэль, мотивируя его возмущением, которое вызвало в армии неслыханно-оскорбительное отношение чешских войск к верховной государственной власти России. Атаман Семенов, в свою очередь, поддержал генерала Каппеля, выразил готовность заменить последнего у барьера и предъявил ультиматум чехам, грозя обрушиться на них всеми силами, которыми атаман располагал. Эта угроза была особенно серьезна, так как тоннели Кругобайкальской дороги находились тогда в руках Семенова.