Сибирь

— Каких дезертиров? — не поняла Катя, занятая совсем другой мыслью. Ей вспомнилось вчерашнее предупреждение пана Наспмовича относительно новых облав вследствие тревожного состояния в городе, и встречу с полицейскими она именно так и оценила: видать, сильно их прижало, если они даже прохожих на тракте останавливают.

— Каких дезертиров? Самых обыкновенных, Катюша. Мобилизации-то ни на один день не прекращаются.

Скоро до подростков и стариков черед дойдет. Отец наш безвылазно в тайге живет, рассказывает: тайные землянки в лесах появились. Прячутся!

— Ой, грянет скоро революция! Не устоит старый мир, Машенька! — с радостной нотой в голосе воскликпула Катя. Мысль о революции всякий раз рождала в ее душе чувство какого-то неиаъяспимого восторга, ощущение предстоящего счастья, и певучий голос ее прорывался в эти минуты в свою полную силу. Дезертиры в тайге! Это ли не доказательство, что самодержавие приблизилось к последней черте! Катя об этом в Петрограде слыхом не слыхала: дезертиры в тайге!

— Уж скорее бы, Катя, ударили в набат. Смотри, назад полицейские скачут, — забеспокоилась Маша.

— Один скачет, а другой ждет. Что-то они задумали, — взволнованно сказала Катя, снова мысленно возвращаясь к вчерашнему сообщению Наспмовича. — Наверное, мой, пропуск все-таки их насторожил. Маша, я все возьму на себя…

Но что имела в виду Катя под этими словами, она не успела сказать. Молодой полицейский во все горло закричал, с трудом сдерживая коня:

— Эй, девки! Вы куда идеае-то?

— В Ольговку, господин офицер, — соврала Маша.

— Ну вот что… Тырр, ты, язва… — безжалостно натягивая поводья и ожесточенно дергая ими, заговорил полицейский. — Скоро нагонит вас почтовая пара, скажите охраннику, чтоб подвез до Семилужков. Велел, мол, Карпухин… Не забудете? Карпухин…

— Спасибочко… Спасибо! — крикнула вдогонку полицейскому Маша. Вот тебе и на! Ждали одно, а получили совсем другое. В первую минуту даже слов ие нашлось.

Когда полицейские скрылись в лесу, девушки остановились, чтоб обдумать происшедшее.

— Что ж они задумали, Маша? Что?

— Без подвоха мы им не нужны, Катя.

Девушки стояли под ветками пихты, всплескивали руками, смотрели друг на друга, чувствуя свою беспомощность перед загадкой, которая возникла до умопомрачения нежданно-негаданно.

— Может, они решили арестовать нас? Сами кудато торопятся, а тут почтовая подвода подвезет нас прямехонько к ним в лапы.

— Логично, Маша! И скорее всего именно так, — согласилась Катя.

Они замолчали, напряженно думали. Так-то, так, а что-то вроде бы не склеивается одно с другим! Арестовать? А за что, по какому поводу? Впрочем, насчет повода беспокойства излишние. Подозрение! Ну а почему надо их тащить в Семилужки? Не проще ли повернуть в город? В городе тюрьма, следователь, прокурор, суд…

А в Семилужках волостная каталажка, да и та небось за войну-то рухнула…

— А не паникуем мы с тобой, Маша? — вдруг сказала Катя тем спокойным голосом, который и ее саму и подружку вернул к трезвым суждениям.

— А может, он, кобель, повеселиться с нами в Семилужках надумал?! воскликнула Маша.

— Вполне допускаю и это, — сказала Катя. — А все же вопрос остается: проситься нам на подводу или нет? — помолчав, добавила она.

— Хорошо бы! От Семилужков до Лукьяновки рукой подать. А то ноги-то затоскуют. Лазаря запоешь, — смеялась Маша.

— А можем мы сойти раньше? — спросила Катя.

— А почему же нет?

— Я все думаю: не подвох ли какой? — вновь засомневалась Катя. Но дальше размышлять уже не было времени. Почтовая пара рысила совсем близко, слышалось, как пофыркивают кони, постукивает на ухабинах; кошевка.

— Эй, дед, остановись! Карпухин приказал подвезти нас до Семилужков! с озорством крикнула Маша.

Бородатый старик, сидевший на передке с вожжами в руках, придержал коней, сказал, чуть кивая головой, упрятанной в мохнатой папахе:

— А тута поважнее начальство есть…

Заглянув в кошевку, девушки увидели скорчившегося солдата с винтовкой в руках. Он крепко спал, стиснув зубы, отчего лицо его казалось яростно-ожесточенным.

— Лука, подвинься. Карпухин девок велел подвезть, — сказал старик, с затаенной усмешкой поглядывая через плечо на солдата.

Упоминание о Карпухине подействовало на солдата подобно удару в подбородок. Он лязгнул зубами, подскочил на мешках с почтой, открыл испуганные глаза.

— Куда ты меня кличешь? — бормотнул солдат.

— Подвинься, говорю. Девчата вон хотят подъехать.

— Ну, ну, пускай себе, — сонно сказал солдат, но тело свое, закутанное в шинель и тулупчик, передвинул на край кошевки.

Катя и Маша не заставили себя долго ждать. Они сели на заднее сиденье кошевы, прижались друг к другу. Так и теплее и уютнее.

Старик прикрикнул на коней, щелкнул раз-другой бичом.

— Давненько ли енералы-то проскакали? — оборачиваясь, спросил он. Видать, старик заскучал, сидя на передке, и ему хотелось поговорить. Катя тоже решила не упускать момента, расспросить кое о чем ямщика.

— Версты две уже отмахали, — сказала она.

— Побольше, — уточнила Маша.

— Ну, ведь у них кони! — восторженно откликнулся старик.