Сибиряки

Ольга жалобно улыбнулась, притянула к себе готовую заплакать старушку.

— Нельзя, няня… Теперь уж нельзя, нянюшка, — повторила она, думая о своей нелепой выходке на вокзале.

— Яшу, стал-быть, тоже не повидаешь. Был он… раза три был, все о тебе справлялся…

— Не часто же!

— Тоже делов, видать, много. На тебя все жаловался, что письмами его не балуешь. А этот раз был — радостный такой прибег, — меня всю закружил: Оля, говорит, домой будет… От профессора, говорит, прознал…

— Давай лучше поговорим о чем-нибудь другом, няня. Опять ты мне о своем Яше..

4

Утром, едва позавтракав, Ольга засобиралась.

— Куда ты бежишь, опять, Оленька?

— В институт. Прости, нянечка, я недолго. Ну как же мне не побывать там!

И, чмокнув на ходу в лоб Романовну, убежала.

Выйдя на набережную, Ольга направилась вдоль Ангары в сторону клиник. Чистый, как сама Ангара, морозный воздух приятно щекотал щеки, бодрил. Широкий, сразу же под дамбой ледяной заберег осел, потрескался. Редкими темными глазницами парили проруби. А там дальше, за ледяной кромкой, окутанная туманом шуршит шугой, торопится Ангара: упрямая, своенравная, непокорная сибирячка…

«Может быть, все же позвонить Алексею?.. Нет-нет, ни за что! Глупо!.. А если Сергей Борисович снова предложит мне вернуться к нему? Ведь все равно: мотаться в поезде или торчать на одном месте… но зато диссертация, сложные операции… Интересно, что за открытие собирается сделать профессор? Головной мозг — это же моя область, моя тема диссертации…»

В институте Червинскую немедленно окружили, забросали вопросами:

— Вы возвращаетесь?

— Когда же к нам, Ольга Владимировна?..

— Ольга Владимировна!..

…Профессора в институте не было.

5

Потекли безрадостные, томительные дни ожидания чего-то… но чего именно? Новой предстоящей разлуки? Нет! Случайных встреч?.. Ах, если бы не Романовна, если бы можно было взять ее с собой — вырвалась бы отсюда, из этого тяжкого, неотвязного, гнетущего ожиданья!..

— В театр сходила бы, Оленька. Ну чего ты все за книжкой сидишь? Ровно меня караулишь…

— Не хочется, няня.

— Так бы прошлась. На людей поглядела бы.

— Нагляделась.

— Чем же тебя, голубку, развеселить? Маленькую-то, бывало, сказкой, причудкой какой позабавлю, а теперь чем?

— А знаешь, расскажи мне свою причудку, нянечка. Нет, в самом деле… Я хочу снова, хотя бы на миг, побывать в своем детстве, нянечка….

В пятницу, в самый канун отъезда, Ольгу срочно вызвали в институт. Именно вызвали, так и сказали:

— Вас в клинику вызывают, Ольга Владимировна. Срочно…

Предчувствие не обмануло Червинскую. Ее немедленно провели к профессору.

— Я к вашим услугам, Сергей Борисович, — начала было Ольга, вся собравшаяся в ожидании.

Профессор встал ей навстречу.

— Вот видите, не ошибся. Верил, что не откажете старику… Ну и славно.

Однако обычно добродушная улыбка профессора на этот раз уступила место озабоченности. Ольга напряглась до предела. Что с ним? Зачем он ее вызвал?..

— Вот, пожалуйста… полюбуйтесь. — Он взял со стола рентгеновский снимок.

— Чей это? — вгляделась, держа снимок на свету, Ольга.

— Мальчик один. Известно, шалуны. Катался, говорят, так вот машиной его зацепило… Видите? Осколочек в левом полушарии…

— Мы готовы, профессор. Можно везти? — осторожно спросили сзади.

— Да-да, конечно… Вот сейчас и операция. Уж не знаю, удастся ли что-нибудь сделать… боюсь я что-то за свои руки… — Он, как бы в подтверждение, показал Червинской свои старческие натруженные пальцы. — Ваши бы тридцать три…

— Поздняков?! — едва не вскричала Ольга, обратив внимание на подпись в углу снимка.

— Что вы так всполошились, голубушка? Уж не знакомый ли?..

— Где его история болезни?

— Вот… пожалуйте, — удивленно глядя Червинской в лицо, подал профессор.

Ольга пробежала глазами строки: не совпадение ли? Не однофамилец ли?.. Но нет: «Владимир Алексеевич… Партизанская, 18…»

— Да, это сын… моего хорошего знакомого… Боже мой, какой ужас! — Ольга вдруг отчетливо вспомнила и настойчивые звонки, и плач и крики мальчиков, требовавших отдать им его папу…

— Где этот несчастный?

— Так повезли же…

— Сергей Борисович, умоляю! Пустите меня к нему!..

— Да что с вами?..

— Сергей Борисович, я прошу… Это же моя тема, Сергей Борисович… Я совершенно спокойна, Сергей Борисович!

— Да-да… Ведь я, собственно, за этим и приглашал…

Спустя двадцать минут Червинская уже подходила к операционному столу, держа перед собой руки в перчатках…

6

Клавдия Ивановна, проплакавшая всю эту ночь на больничном диване, в самом конце длинного коридора, видела, как уже утром из палаты, где лежал Вовка, люди в белых халатах выкатили тележку с накрытым простыней маленьким тельцем, кинулась к ним и тотчас забилась в чьих-то сильных, поймавших ее руках.

— Что вы делаете, мамаша! И это совсем не ваш ребенок. И профессор еще не скоро приедет.

Ее вернули к дивану, усадили, дали воды. Стуча зубами о стекло, Клавдюша сделала несколько глотков, дикими глазами уставилась на двух откуда-то появившихся санитаров.

— Ну чего так смотрите, мамаша? Не ваш это. И шли бы вы лучше вниз, чего вам тут маяться-то?