Сибиряки

Нюська перепрыгнула кювет, но не ушла, застряла в калитке.

— Лучше вы идите, Евгений Палыч, а я после приду. Где круговушка была, ладно?

— Ладно, — улыбнулся довольный Житов.

4

Нюська не обманула. Она пришла даже раньше, чем ожидал Житов. Явилась в одной вязаной кофте, новой синей юбке плиссе. Толстая русая косища — почти до колен.

— Нюся, ты с ума сошла! Без пальто, без берета!

Нюська хохочет:

— Я не хлипкая, Евгений Палыч. Я ж не москвичка.

Житов снизу вверх с нескрываемым восхищением смотрел на стоявшую над обрывом Нюську. И голыш, которым он собирался «сосчитать блинчики», застрял в его руке. До чего ж она хороша, Нюська! Краснощекая, сильная, с завидной талией, скромным девичьим бюстом. А Нюська, будто ценя свои достоинства, развела пальцами складчатую юбчонку.

— Ой, и плясать же люблю — ужасть!

— Так ты еще и пляшешь, Нюся? — чувствуя, что краснеет, возможно спокойнее спросил Житов.

— А то! Вот на олимпиаде буду испанскую танцевать.

— А петь?

— Ну и петь тоже, — уже равнодушнее произнесла Нюська.

Но белолицая блондинка — она казалась Житову скорее русалкой. Интересно бы увидать ее с распущенной косой…

— Ну что же вы? Залазьте сюда, — посерьезнела Нюська и, не дожидаясь, пока Житов поднимется на обрыв, пошла берегом.

Житов догнал ее, пошел рядом.

Разговор не вязался. Хотелось высказать Нюське все: и как мечтал о ней в тоскливые дни в палате, и как радовался каждому редкому ее приходу, каждой короткой встрече, и как любит ее сейчас, любит так, как никогда больше никого не полюбит! И не находил слов. Он взял ее за руку, за одни пальцы и, покачивая своей, шел и шел, боясь отпугнуть свое счастье. Как он давно не целовал ее! И неужели он должен ждать, когда Нюся опять предложит ему: «Поцелуйте меня, Евгений Палыч!» А может быть, она сама хочет, чтобы он поцеловал ее? И даже сердится на его робость?..

— Нюся! — Житов остановил ее, повернул к себе, осторожно взял ее плечи.

— Не надо, Евгений Палыч. Еще люди увидят.

— Какие люди, Нюся? Мы совсем одни…

— Все одно не надо. Давайте лучше так погуляем.

Как она спокойна! Ни тени волнения, ни намека на нежность! Что с ней?

Они сбежали к воде, к проталым ледяным заберегам. Освежающая прохлада пахнула в горячее лицо Житову. Он расстегнул ворот.

— Зачем вы, Евгений Палыч? Еще простынете…

— Я ведь теперь тоже сибиряк, Нюся. Причем крещеный сибиряк! В самой наледи!

Но Нюська сама застегнула ему ворот.

— А вот так лучше. А то больница по вас наскучилась…

И снова: шаг… два… три…

— Евгений Палыч… — загадочно улыбнулась вдруг Нюська и осеклась.

— Что, Нюся?

— А что бы вы сделали, если бы я с Ромкой гуляла?

Житов едва вынырнул из ледяной ванны.

— Зачем это..?

— Говорю?

— Да, Нюся.

— Ну просто… Ведь Ромка вот тоже… Он же знает все, правда? Или бы замуж за него вышла?

Житов, не оправившийся от первого удара, болезненно сжался. Что она вдруг? Зачем она так… жестоко?

— Я бы не мог жить без тебя, Нюся…

— Глупости! Все так говорят, а ведь не умирают, правда?

— Но зачем об этом говорить, Нюся?

— А так. Узнать хотела, что скажете. А вы, как все, сразу: жить не буду! А если бы вот вы мне сказали: я другую полюбил, на другой женюсь… Да сроду бы помирать не стала! Глупости все это… Только вы не серчайте, я ведь так просто… Вы не замерзли, Евгений Палыч?

5

В этот вечер Житов долго сидел дома за своим столиком, пытаясь закончить письмо родителям. Перо валилось из рук. Что он теперь им напишет о Нюсе? О больнице не писал, боялся расстроить, а вот о Нюсе поторопился. Расхвастался, летом в отпуск с женой молодой обещал приехать, карточку даже, что у Нюси выпросил, в Москву отослал, себе не оставил. А что напишет сегодня?

Житов поправил в лампе огонь, отложил ручку. Как понять Нюсю? Зачем она второй раз подсовывает ему Губанова, если сама видит, как это ему больно? Что это здесь, в Качуге, за слово такое: «гуляем»? И неужели бы он, Житов, мог поцеловать девушку, которую бы не любил искренне, нежно? Ведь не с Танхаевым целоваться на радостях, как тогда, после кризиса целовались. Может быть, он излишне навязчив своей любовью? Ведь давал же себе зарок меньше преследовать Нюсю, меньше напоминать ей о своем счастье. Отстал же Роман Губанов от Нюськи, так вот она теперь не может забыть его. И в институте еще товарищи говорили: «Хочешь успех у женского пола иметь, Женька, делай вид, что тебе на него чихать!..» Пошлостью ему тогда показалась такая «моралька», а что же получается в жизни? Почти так?..