Сибирская любовь

А папаня еще сомневался, бестолочью называл! Юная девушка из Петербурга в тайге, среди болот и бродяг, в захолустном Егорьевске! Понятное дело, тут романтическая роковая история, а Софья – наверняка родовая аристократка, преследующая неверного возлюбленного. Может быть, она уж в тягости и будет требовать прикрыть женитьбой позор? Илья исподтишка оглядел тонкую, не затянутую в корсет талию Софи и решительно отмел последнее предположение. Тогда так: может, тут намечался мезальянс, родители были против, возлюбленный бежал, чтоб не осложнять ситуацию, а Софья, наплевав на все, поехала следом, чтоб доказать ему высоту своей любви и, вопреки расейским сословным предрассудкам, воссоединиться с избранником. А где это и получится, как не в бессословной Сибири! Да, пожалуй, именно так все и было… Какие страсти! Минька с Павкой просто сдохнут от зависти! А маманя наверняка сразу поправится!

Отпущенный слабым мановением изящной руки, Илья убежал, громко топая и пряча довольную улыбку. Почти сразу вслед за его уходом вернулась Вера.

– Как же теперь? – наматывая на палец длинную прядь, растерянно спросила Софи. – Где же я его искать буду? Что делать?

Вера понимала, что обращаются не к ней, и потому молчала. Впрочем, она и сама была обескуражена поворотом событий.

– Ты ведь у прислуги спрашивала? – Софи сконцентрировала взгляд на Вере.

– Само собой. И на почте. Вам надо местное общество попытать. На предмет барина Сергея Алексеевича. Вдруг они с Никанором разделились или еще чего…

– Чего ж им разделяться-то? А может, Серж заболел где в пути? – Софи поежилась, запустила пальцы в густые, распущенные волосы. – Только не это! Я не вынесу… Нет! Надо и правда выйти, найти кого-то… Помоги мне, я после этой дороги себя такой разбитой чувствую. А здесь матрас хорош… И подушки, и одеяла… Разве поспать еще?… Нет, нельзя… И кормят здесь чисто. Этот Илья… он милый, услужливый. Но он, знаешь, тоже Сержа с Никанором не видал. А ведь трактирщики-то всегда… Здесь других заведений и нету, где остановиться, если он не врет, конечно. Но зачем ему? А ты-то, Вера, сама ела чего?

– Я внизу ела. Думала, узнать заодно. Здесь, правда, хорошо. И постное есть, и скоромное. Мне на десять копеек лапши дали, суп, капусту, пирог…

– Ладно, ладно… – Софи вовсе не интересовало, что ела Вера. Просто ее, как дворянку, с самого детства воспитывали так: ты принадлежишь к высшему классу, в ответе за все, проверь, все ли в порядке у низших. Раньше за слуг отвечала Наталья Андреевна. Теперь ее здесь нет. Следовательно, Софи должна… Впрочем, делала она это совершенно механически, не вкладывая в «дворянские обязанности» даже частицы души. Да, если честно, то и не понимала и не чувствовала совсем, почему один взрослый человек должен отвечать за другого. – Ох, как спать отчего-то хочется…

Казалось, угроза всему делу и тысячеверстному пути совершенно не волнует Софи. Вера пожала плечами, присела на лавку.

– Так будете одеваться-то выходить или как? – помолчав, спросила она, глядя в сонные, с детской молочной поволокой глаза Софи.

– Буду, буду, буду, скоро, скоро, скоро, – скороговоркой пробормотала Софи. – Но не сейчас…

Тем временем внизу, в хозяйских комнатах, Илья, подпрыгивая, натягивал меховые мансийские сапожки.

– Куда опять понесся, бестолочь?! – вопросил Самсон.

– Мне нужно, папаня, нужно!

– Одному, значит, мало-мало нужно, у другой нездоровье, а Самсон, значит, самый здоровый, а?! Я, значит, должен и внизу в зале сидеть, и если барышне что понадобится…

– Хаймешка обслужит, я ей сказал…

– Он ей сказал! Нет, вы только послушайте…

– Готовь лучше, папаня, водки побольше и закуски на вечер, – уже с порога усмехнулся Илья. – Сегодня, я так думаю, у нас большой прибыток будет…

– Это с чего это?! – насторожился Самсон.

– А кто меня учил, что прибыль в торговом деле – это прежде всего организация рекламы? А?!

Илья со скрипом затворил за собой дверь, впустив небольшое облачко пара и горсть снежинок, тут же осевших на половик водяной пылью. Самсон грузно опустился на лавку и сосредоточенно почесал небольшую темно-красную плешь, обрамленную черными с проседью кудряшками.

«Какая ж для Самсона реклама, если в Егорьевске всего одна корчма?» – спросил он сам у себя.

– Самсон, я говорила тебе сто раз, но ты не слушал меня, – на пороге комнаты появилась невысокая полная женщина, закутанная в шаль с кистями. – Он ни в грош не ставит твой авторитет, и теперь уж его не воспитаешь…

– Тебе уже лучше, Розочка? Как твой желудок? Мы не хотели беспокоить тебя…

– Разве без меня дела могут идти, как им следует?

– Разумеется, нет…

– Я слышала, что говорил твой сын… Он был возмутительно…

– Но, Розочка, во-первых, это и твой сын, а во-вторых, что же я могу…

– Теперь уж поздно, я сказала, но раньше ты, как мужчина, должен был брать в руки вожжи и…

– Розочка, но мой собственный отец никогда не воспитывал меня вожжами. Он объяснял мне жизнь… У нас в Бердичеве…