Сибирская одиссея

И всё же Андрей очень переживал, что как-то не так, не теми словами и не в той интонации рассказал Николаю о приключившейся с ним истории. Получилось легко, просто, без ужасных подробностей и переживаний. Он ничего не сказал о том, что во время своего бешеного скольжения по мокрому склону Виктор крикнул Андрею что-то вроде «прощай!». Андрей не был уверен в этом и потом никогда не спрашивал друга о той минуте — это находилось в другой области человеческих отношений. Об этом нельзя было говорить, как нельзя говорить о чём-то очень личном и сокровенном. Но слово, которое выкрикнул Виктор, навсегда зафиксировалось в подсознании, приходило в ночных кошмарах и видениях, возникало совершенно неожиданно, когда приходилось испытывать какие-то трудности, преодолевать преграды, которыми наполнены были дни его непростого пути. Андрей ничего не сказал и о том, что он тогда совершенно не был уверен, что Витька жив, и изо всех сил бежал по склону вдоль проклятого ручья, ломая кусты, повисая на ветках стланика, карабкаясь по камням, лишь бы успеть… Успеть сделать хоть что-то! А если совсем честно, то он торопился, представляя, что Виктор, возможно, умирает, но ещё в сознании, и он услышит его последние слова, последнее желание. Андрею так необходимо было просто услышать из уст друга хоть что-то, ведь он вообще не понимал, что делать дальше, как дальше с этим жить. Не сказал Андрей и о страшной дороге до палатки и обратно, когда он в одной жилетке на голое тело (в свою одежду он переодел Виктора) бежал по тайге, судорожно пытаясь понять и принять произошедшее, и вдруг увидел, что заблудился, потерял всякое представление о том, где он находится. И чего стоило ему хоть немного успокоиться, выйти на тропу и дойти наконец до палатки, где были медикаменты, а также продукты, спальники и тёплые вещи друга, которые необходимо было срочно принести туда, на склон. Как потом он не мог найти Витьку, поскольку стало уже совсем темно, как он кричал, в надежде, что тот его услышит и откликнется, и Виктор слышал Андрея, но у него не было сил крикнуть в ответ. И у Андрея тогда возникла страшная догадка, что его товарищ умер, ведь никто не мог знать наверняка, в каком именно состоянии находится Виктор, что у него на самом деле сломано, и нет ли повреждений внутренних органов, которые невозможно увидеть лишь внешним осмотром. Ничего он Николаю не рассказал. И даже о постоянно возникающей перед его глазами минуте их прощания. Они тогда сидели у палатки, Андрей обнял друга за плечо, им всё было понятно без слов. Никто не знал, свидятся ли они ещё, хотя вслух об этом не говорили. И только когда Андрей собрался уходить, Виктор вдруг посмотрел ему в глаза и тихо произнёс:

— Андрюха, я в тебя верю! Я всегда в тебя верил! Храни нас Бог!

А может, и хорошо, что Андрей ничего этого не рассказал Николаю. Да и как он мог это рассказать? А вдруг его новый знакомый ничего бы не понял? Посчитал бы, что Андрей просто излишне сентиментален и совершенно не умеет быть настоящим мужиком, способным взять себя в руки и спокойно рассуждать о происшедшем? Но беда в том, что Андрей не мог об этом рассуждать спокойно, не получалось у него. Он воспринимал случившееся слишком остро, слишком болезненно. У кого-то другого всё было бы иначе. Наверняка иначе. Но у Андрея могло быть только так!

Незаметно наступил вечер. От реки повеяло холодом, и Андрей развёл костёр. Лодка к тому моменту заклеилась, он её накачал и остался доволен результатом: баллон больше не травил воздух, завтра можно будет начинать сплав.

Почти все вещи Андрей собрал и распределил. С собой он решил взять два рюкзака. В них он упаковал свою одежду, документы, плёнки, фотоаппарат, а также посуду и продукты с расчётом на пять дней — опыт научил его всегда делать некоторый запас на случай непредвиденной задержки. Остальные вещи он сложил в углу избы. Скорее всего, их придётся оставить тут навсегда. Сверху одного из рюкзаков он приклеил записку, в которой повторил содержание той, которую написал у водопада. В ней он указал точное местонахождение Виктора, начертил схему пути, по которому можно туда добраться. Вдруг кто-то придёт сюда раньше, чем он вернётся со спасателями!

Андрей подумал о лодке. Видимо, её он бросит в конце сплава, не таскать же потом лишних двадцать килограммов! Кстати, о поезде. Надо обязательно спросить у Николая расписание местного «бичевоза» — прообраза нашей электрички, курсирующего по БАМу от Бодайбо до Новой Чары. Интересно, сколько времени идёт этот поезд от моста через Куанду до посёлка? И останавливается ли он на мосту? Надо ничего не забыть, всё расспросить и записать. Андрей чувствовал, что в нём уже появляются силы для того, чтобы двигаться вперёд. Это его радовало. Сегодняшний день помог ему обрести уверенность в себе, а встреча с Николаем дала заряд бодрости и хорошего настроения, насколько это было возможным в его ситуации.