Читаем Сибирская тетрадь полностью

295) Свет небесный воссияет, Барабан зорю пробьет, —Старший двери отворяет, Писарь требовать идет.Нас не видно за стенами, Каково мы здесь живем; Бог, творец небесный, с нами,-Мы и здесь не пропадем.Не увидит взор мой той страны, В которой я рожден; Терпеть мученья без виныНавек я осужден.На кровле филин прокричитРаздастся по лесам,Заноет сердце, загрустит,Меня не будет там.

296) Так для дела, брат, дельного и выбирают, а уж не нашего брата.

297) Да это чехол, а не человек.

298) Да это, брат, мне дороже киселя.

299) Лицо, как воронье яйцо.

300) Да уехал-то бы я давно, да золоторогих быков под экипаж еще не достали.

301) Да у его милости сегодня на чердаке нездорово (пьян или с ума сошел).

302) Понимать-то я вас понимаю, да не подымаю.

303) А твое, брат, слово ни к чему не подходит.

304) А горя-то, горя — конца краю нет!

305) «Ну что, брат?» — «Да что, сударь, статья небольшая, да просьба велика, — вот то-то и то-то».

306) Был у меня от батюшки дом двухэтажный каменный. Ну, в два-то года я два этажа и спустил, т. е. остались мне только одни ворота без столбов.

307) А мороз со всего белого света так и жарит.

308) Ходит, точно редьку садит (нагибается с каждым шагом),

309) Да это, брат, штука капитана Кука.

310) Эк ты сморозил!

311) На-тко, брат, возьми закуси!

312) Ну да я им там кинулся в нос. Помнить будут.

313) А ты знай, помалчивай.

314) Перед дураком шапки не снимают,

315) Любил медок, люби и холодок.

316) Он у нас в целовальниках сидел, а по прозвищу Гришка Темный кабак.

317) Ну и мою Аннушку нельзя перед другими похвалить, нельзя и похулить, а так что из десятка не выкинешь.

318) Да уж знамо дело, батюшка!

319) Да уж такой-то человек, отца не надо.

320) Послал я и мою слезницу (просительное письмо).

321) А вы меня извините, я (щелкнув по воротнику)... получил. Вот я — так дело другое, — капли в рот не беру, всё за галстух лью.

322) Дурак любит красненькое.

— Да что ж, когда здесь ничего не найдешь.

— Это еще ничего-с, что ничего не найдешь.

323) А вот я знал поляка, всех их вмисцы дьяблы везмо с таким мястом; есть цо купить, нима за цо.

324) А по-нашему, хоть на час, да вскачь.

325) Слушай да всякое слово считай. Вот тебе свет пополам: тебе полсвета и мне полсвета (будет с нас обоих); иди да не попадайся навстречу. Слышал?

326) Вот вышли мы с ней. На мне смушачья шапка, тонкого сукна кафтан, шаровары плисовые; она в новой заячьей шубке, платочек шелковый, — т. е. я ее стою и она меня стоит, вот как идем.

Рассказ о том, как жену убил.

Режь! его в солдаты берут, я его любовница. И на что она это мне сказала. <1 нрзб.>. Ночью зарезал и всё думал, что мне с ней делать.

327) Так-то так, а значит не все дома у его милости.

328) «Значит: два ведра воды и одна луковица — французский суп 'a lа санте». — «А по-нашему, так полтрубки табаку да графин водки — вот я и сыт».

329) А на всякий роток не накинешь платок.

330) А это они на меня там набухвостили (насказали, наклеветали, наврали).

331) «Что ж, его сыскали?» — «Теперь-то? в мешке!»

332) Ну, возьми кружку да и иди собирать на каменное построение, на табашное разорение.

333) Сам лежит, бог убил, молчал бы, а всё сбирает, ты что сбираешь (высчитывает свои обиды).

334) Глаза мозолить, язык мозолить. Что ты торчишь передо мной, глаза мне мозолишь?

С тобой говорить, язык мозолить.

335) Сбирает со всего света! Да уж такая у него нация, — что ни скажет, то соврет.

336) Пену подбить, вызолотить, за новое пойдет.

337) Ты здесь только хлеб научился есть.

338) Нет, брат! дело по делу, суд по форме, — давай!

339) Что ж делать. Не у всякого жена Марья! Попался в мешок!

340) Ну, брат, меня там и прославили и ославили.

341) А что ты, старушка, не растешь?

342) «Ты кто?» — «Да я-то, брат, покамест еще человек, а ты-то кто?»

343) Начали мы его бить. Два часа прожил на кулаках, сукин сын; крепок!

344) Эк дурь-то на себя натащил; очнись!

345) Вот нужно жениться бедному! Женись — аи ночь коротка.

(Я с тобой до седых волос торговаться буду.)

(А и весь-то ты — бранное слово; вот ты что, а не человек!)

346) А ты больше знай, да меньше болтай, — крепче будет.

347) Бей крепче, будет мельче.

348) «Гей, скорей!» — «Скорей скорого не сделаешь. Подожди!»

349) По пояс в воде, а пить просит.

(Две рукавицы за поясом, третьей ищет.)

350) Коль я плут, так и ты тут.

351) Свечи-то горят стипириновые.

352) Рубль двадцать взял за аршин, и то по 10 копеек уступил почтения.

353) Умер!.. Так его сверх земли положить, что ли?

Похоронить надо, люди говорят.

354) Бывало, Петр через Москву прет, а нынче Петр веревки вьет.

355) И выходит, ты врал, а я не разобрал.

Что, Маметка! твоя врала, моя не разобрала?

Пьяный свечки не поставит.

Перейти на страницу:

Похожие книги

10 гениев спорта
10 гениев спорта

Люди, о жизни которых рассказывается в этой книге, не просто добились больших успехов в спорте, они меняли этот мир, оказывали влияние на мировоззрение целых поколений, сравнимое с влиянием самых известных писателей или политиков. Может быть, кто-то из читателей помоложе, прочитав эту книгу, всерьез займется спортом и со временем станет новым Пеле, новой Ириной Родниной, Сергеем Бубкой или Михаэлем Шумахером. А может быть, подумает и решит, что большой спорт – это не для него. И вряд ли за это можно осуждать. Потому что спорт высшего уровня – это тяжелейший труд, изнурительные, доводящие до изнеможения тренировки, травмы, опасность для здоровья, а иногда даже и для жизни. Честь и слава тем, кто сумел пройти этот путь до конца, выстоял в борьбе с соперниками и собственными неудачами, сумел подчинить себе непокорную и зачастую жестокую судьбу! Герои этой книги добились своей цели и поэтому могут с полным правом называться гениями спорта…

Андрей Юрьевич Хорошевский

Биографии и Мемуары / Документальное
100 великих кумиров XX века
100 великих кумиров XX века

Во все времена и у всех народов были свои кумиры, которых обожали тысячи, а порой и миллионы людей. Перед ними преклонялись, стремились быть похожими на них, изучали биографии и жадно ловили все слухи и известия о знаменитостях.Научно-техническая революция XX века серьёзно повлияла на формирование вкусов и предпочтений широкой публики. С увеличением тиражей газет и журналов, появлением кино, радио, телевидения, Интернета любая информация стала доходить до людей гораздо быстрее и в большем объёме; выросли и возможности манипулирования общественным сознанием.Книга о ста великих кумирах XX века — это не только и не столько сборник занимательных биографических новелл. Это прежде всего рассказы о том, как были «сотворены» кумиры новейшего времени, почему их жизнь привлекала пристальное внимание современников. Подбор персоналий для данной книги отражает любопытную тенденцию: кумирами народов всё чаще становятся не монархи, политики и полководцы, а спортсмены, путешественники, люди искусства и шоу-бизнеса, известные модельеры, иногда писатели и учёные.

Игорь Анатольевич Мусский

Биографии и Мемуары / Энциклопедии / Документальное / Словари и Энциклопедии