Сибирская Вандея. Судьба атамана Анненкова

Несмотря на неоднократные поездки Анненкова в Китай для получения разрешения на интернирование, китайцы стояли на своем и войска не пропускали. Остатки армии Анненкова оказалась в каменном мешке в изоляции от всего мира: красные боялись сунуться в горы, а анненковцы — на равнину. Возникло своеобразное мирное сосуществование.

Весь апрель Анненков вел переговоры с китайцами об интернировании, по условиям которого его отряд должен был полностью разоружиться и сдать им оружие. Однако полностью разоружаться Анненков не собирался. Надеясь на возвращение в Россию для продолжения борьбы с Советами, часть оружия он закопал в схронах, другую подготовил к скрытному перемещению через границу. О деталях этой операции свидетельствовал на суде Вордугин:

«Перебежчики рассказывали мне о расстрелах на границе. При переходе границы Анненков хотел сохранить оружие. С этой целью в щелях выкапывались ямы и закапывалось оружие. А потом тех, кто закапывал, уводили и расстреливали. Таким образом соблюдалась совершеннейшая тайна».

Эти показания Вордугина тут же убедительно опроверг сам Анненков, так что верить тому нет никаких оснований: сам он в горах с Анненковым не был, а те, кто был, о расстрелах солдат, прятавших оружие, ничего не говорят. Это — легенда, переданная Вордугиным с чужих слов.

Под перевалом Сельке Анненков простоял больше месяца. Люди питались в основном непросоленной кониной, болели, слабели кони. Все переговоры Анненкова с китайскими властями о пропуске его войск в Китай кончались безрезультатно. Как установлено, на это были особые причины, о которых я скажу позже.

С уходом Анненкова в горы и с падением Капала Семиреченский фронт ликвидировался. 14 апреля 1920 года командующий войсками Туркестанского фронта М. М. Фрунзе в письме к Ленину образно описал это событие: «Последняя заноза в теле фронта — Северо-Семиреченский район — ныне благополучно вынута» ^{185}.

Оговорщина

Обвинения белых атаманов в расстрелах при отступлении в Китай части своих войск, не пожелавшей уходить с ними, не единичны. Такая легенда гуляла в свое время по Забайкалью. В ней утверждалось, что так поступил атаман Г. М. Семенов. Там этой легенде даже поставлен памятник, и пассажиры, следующие поездами на станцию Забайкальск (с 1929 года — Отпор, а еще ранее — 86-й разъезд, значащийся под последним названием во всех работах, посвященных Гражданской войне в Забайкалье), могут наблюдать его с левой стороны по ходу поезда, вскоре после станции Даурия. Название местности, где установлен этот памятник, — Долина смерти — тоже связано с этой легендой. Но документальных сведений о расстреле здесь Семеновым своих соратников я, прослуживший в тех краях тринадцать лет, встречавшийся с бывшими красными партизанами и белоказаками, перерывший массу литературы, не нашел. Коренные забайкальцы Константин Седых и Василий Балябин в своих, во многом документальных, романах о Гражданской войне в этих краях, «Даурия» и «Забайкальцы», не упустили бы это яркое событие и обязательно описали бы его, если бы оно имело место. Но честные писатели эту легенду в свои произведения не пустили.

Такой же легендой является и расстрел Анненковым своих бойцов, остающихся в России. Эту легенду сочинил или, скорее всего, притянул из Забайкалья и приспособил для условий Семиречья первый следователь по делу Анненкова — Матрон. С его подачи эта легенда вошла и в обвинительное заключение по делу. В нем живописалось:

«Изъявившие желание вернуться в Советскую Россию были раздеты, потом одеты в лохмотья и в момент, когда они проходили ущелье, были пущены под пулеметный огонь Оренбургского полка».

Властям творчество Матрона пришлось по душе, и они обязали органы ОГПУ во что бы то ни стало добыть хотя бы косвенные данные для материализации этой легенды в событие. Но все старания семиреченских чекистов найти непосредственных свидетелей расстрела успехом не увенчались: их просто и не могло быть!

Поиск таких свидетелей был поручен и дипломатическим представителям России в Китае, но он также закончился неудачей. Оригинальную инициативу проявил при этом Чугучакский консул: он решил поискать какие-нибудь следы расстрела на местности.

6 августа 1927 года, когда процесс Анненкова был приостановлен из-за его болезни, консул приезжает в район озера Алакуль и создает здесь комиссию для поиска доказательств расстрела. Вот отрывок из акта о результате работы этой комиссии:

«1927 г., августа, 5 дня. Мы, нижеподписавшиеся: консул СССР в Чугучаке Гавро, начальник погранзаставы Джербулак Зайцев, секретарь ячейки Фурманова, шофер Пономарев, составили настоящий акт в нижеследующем: сего числа мы прибыли на автомобиле в район озера Ала-куль и, не доезжая до самого озера трех приблизительно верст, в местности Ак-Тума нашли пять могил, четыре из которых с надмогильными холмами, а одна из могил — открыта и наполнена человеческими костями и черепами».

Далее этот акт превращается в документ, фиксирующий домыслы членов комиссии, пришедшие в их головы: