Сибирская Вандея

– У вас серьезно есть такие возможности? – спросил есаул.

– А почему бы и не быть? Мы предлагаем вам участие в огромной организации.

– Но откуда?

– Простите, есаул, сие вас совершенно не должно интересовать.

– Сколько же вы отвалите на отряд и сколько лично мне? Сперва об отряде.

– В разумных потребностях на три-четыре месяца. Скажем – тридцать тысяч. У вас в отряде двести сабель, значит, по полторы сотни на каждого…

– Сорок звучит крепче.

– Не будем мелочиться, сорок – так сорок. Пять вы получите сегодня же.

– Как, сразу?…

– Вы имеете дело с солидной организацией, есаул. Я мог бы выплатить вам и всю сумму теперь же, но трудности с перевозкой… Серебряная валюта, в таких цифрах, – весомая штука. Пуды. Потом пошлете в город специальный наряд с особо доверенным представителем вашего… э-э-э… эскадрона. Когда просохнут дороги. Недели через две-три. Вам лично, если пожелаете фунтами – могу выплатить немедля, как говорят, не вставая с места. Анна Леопольдовна!.. Прошу выплатить из второго фонда, что у вас на сохранении… Скажем – пять тысяч. Если хотите, можем золотом. Но уговор дороже золота, Роман Ильич: со дня заключения нами этого соглашения – никаких шалостей. С большой дороги своих убирайте, и господ товарищей до осени – не тревожить.

Есаул выпрямился во фрунт, хотел было снова щелкнуть пятками, но вовремя вспомнил о носках и только сказал прочувствованно:

– Слушаюсь! Я не ожидал…

– Превосходно!.. Скажите своим людям, чтобы сидели смирно, а если заварится какая буза или самовольство – сами справитесь или командировать вам в помощь нашу боевку?

– Разве есть?

– А как вы думали? Это для нас с вами: если надо помочь – помогут. Если проштрафимся и нужно будет убрать из своих – Самсонова, например, или меня, Рагозина, – будьте уверены! Абсолютно точный выстрел, и только один.

– Спасибо! – буркнул Самсонов. – Я сам хорошо стреляю.

– Пройдите, пожалуйста, есаул, в кухню, к Анне Леопольдовне… Там получите деньги и напишите расписку.

– Расписку?!.

– Да, разумеется. Дядя Ваня – человек деловой. Каждый из членов его корпорации получает гонорары и жалованье по распискам. Ну, с вами все, есаул… Теперь вы, господин Седых. Доложите, как дела в Колывани?

– Михаил Дементьич наказывал передать, што будут ждать вас всем комитетом нашим после пасхи. А когда именно – сообщение будет нарочным по вашему адресу.

– Так. Общение с духами, спиритизм этот, продолжается?

Седых долго рассказывал, где, в каких деревнях, хуторах организованы и организуются кружки спиритов…

– Хорошо! Умницы!.. Список коммунистов, о котором мы говорили в прошлый раз, привезли?

– Как же!.. Извольте: тут ячейка в каждой деревне…

– Отлично. Давайте характеристику: семейное положение, какой у мерзавца скот и степень активности. Начнем с самой Колывани…

Иннокентий Харлампиевич начал рассказывать. Рагозин записывал шифром.

Вскоре пришел с тяжелой денежной кисой есаул Самсонов.

– Можно поприсутствовать?

– Конечно, Роман Ильич!.. Вот что, господин Седых, у нас есть сведения, что колыванский протопоп Кузьма Раев хранит винтовки и патроны, оставленные ему дружиной святого креста перед советизацией вашей округи. Как бы заполучить эти винтовочки и патрончики?… Не скрою – мы очень богаты деньгами, но оружия у нас маловато. И ни за какие деньги не купишь. Красная армия – это не чешская солдатня. Каждый патрон у красных на учете и за семью замками. Подъезжали наши с предложением золотишка к офицерам, что служат сейчас у красных, – ни за какие деньги!..

– Трусы! Вешать буду предателей! – вскипел Самсонов.

– Не горячись, есаул!.. Так как же с попом Раевым, господин Седых? Губин знает? Вот если бы он вмешался и убедил почтенного иерея войти в спиритический кружок? А там – представьте, Роман Ильич, – во время сеанса происходит общение с потусторонним миром и следует веление свыше: передать оружие в руки местной патриотической организации… Например, говорит с того света нижегородский мещанин Кузьма Минин-Сухорук: «Тезка, Раев, не пострами христова воинства – сдай винтовки в мирской чихауз!» А? Каково, есаул? Мне кажется, никакой поп не устоит перед подобным призывом, – Рагозин расхохотался.

Но Седых ответил невесело:

– Ничего не выйдет… Михаил Дементьич уже направлял к протопопу Базыльникова…

– И что же?

– Да все то же. Он – никонианец, хитрущий. Заорал на Базыльникова: ты-де, еретик-спирит, и меня туда же тянешь? Выгнал вон и посулил с амвона проклясть…

– Скотина!..

– И не говори, господин инструктор!.. Очень даже вредный поп: за совдепску власть молится, возглашает в кажной проповеди многолетие ревкомам и Ленину.

– А коммунисты ваши как к нему относятся?

– Не тревожат… И у Раева свои мечтания.

– Он что, живоцерковник-«обновленец»?

– Ага, будь он проклят!..

– За что вы его проклинаете?

– Сына от веры отбил. Старшего сына в православные сомустил.

– Ну, ничего, придет время – выщеплем у попа из хвоста перо!

– Осторожно надо, господин инструктор: народишко наш оченно к леригии приверженный – и нашего, староверского толка мужики, и никонианцы. Кого хошь громи, а леригию не трожь!..