Сибирская жуть-3

Между прочим, Ванюша и понятия не имел, что в этом доме хоть что-то и когда-то находилось, кроме сельхозинститута. Он искренне считал, что дом и построили специально для института, примерно как и корпус технологического института, расположенный от него всего в квартале. Но вот ведь дела! Для технологического-то института и правда построили отдельный корпус, занявший целый квартал, но к сельскохозяйственному это не имеет ни малейшего отношения.

И более того… В этом огромном здании, где жила и большая семья, и многочисленная прислуга, у каждого были как бы свои излюбленные места. Например, один из сыновей Николая Гавриловича, Алексей Николаевич, сделал себе кабинет для общения с узким кругом друзей, компаньонов и знакомых. Сделал как раз в той аудитории, в которую неосторожно вошел Ваня. Сам же Ваня ничего об этом не знал тогда и никогда не узнал впоследствии. Я его не стал просвещать, и не знаю, кто бы взялся еще.

Но, во всяком случае, я после этого рассказа лучше понимаю вахтеров, которые не любят уходить далеко от дверей и хорошо освещенных привходовых частей, углубляться в недра старинного здания. Что они видят и слышат, я не знаю. Я даже не исключаю, что они не видят и не слышат решительно ничего, что это просто интуиция подсказывает им — где их место, а куда ходить не стоит. Но, во всяком случае, я их теперь, кажется, хорошо понимаю.

И еще я теперь верю в рассказы некоторых студентов. В то, что иногда в аудитории, где читали лекции по истории КПСС, раздавался странный звук, больше всего напоминавший сдавленное хихиканье. Могу себе представить, как забавлялись Гадаловы, их друзья, родственники и компаньоны, даже их случайные знакомые, слушая официальные советские бредни.

ГЛАВА 4 ДУША ДЕРЕВЬЕВ

Где прозрачной лавиною

Льются листья с высоких ветвей,

Спой мне, иволга, песню пустынную,

Песню жизни моей.

Н.ЗАБОЛОЦКИЙ

Недавно я пообщался со своим старым знакомым, Сережей Орловским. Отцом Сергея был профессор Николай Васильевич Орловский, известнейший ученый-почвовед. Человек еще из той, довоенной профессуры, он был лично знаком и с Николаем Вавиловым, с Д.Н.Пряничниковым, А.Г.Дояренковым… словом, со многими знаменитыми учеными.

Вообще-то считалось, что у Николая Васильевича ужасный характер: на всех защитах диссертации он обязательно бросает черный шар. В наше время член ученого совета уже не бросает в темной комнате в специальный ящик круглого черного шара, высказываясь против того, чтобы видеть коллегу кандидатом или доктором наук. В наше время голосуют специальными бюллетенями, но слово осталось, так и говорят: «кинуть черный шар». Так вот, по крайней мере в одном случае Орловский бросил белый шар, поддержал коллегу, и это была моя мама. После защиты диссертации всегда бывает момент между тем, когда члены ученого совета уже зашли в комнату для голосования, но результаты еще неизвестны. В эти пятнадцать минут Николай Васильевич все ходил вокруг членов ученого совета и гостей, все стучал об пол полкой и доказывал:

— Я белый! Я белый шар кидал!

И это была чистая правда — все шары были белыми — единогласная защита. Только ведь Орловский еще не знал этого и ждал, что если будут черные шары, то все тут же подумают на него…

Ну так вот, эту историю рассказал мне Сергей Орловский, а поскольку он не оговорил, что его фамилии поминать не следует, я и называю, от кого ее услышал.

На даче Сергея росли две огромные березы. Под одной из них Сергей очень любил отдыхать, часто прислонялся к ней спиной. Постепенно одна из этих берез накренилась, корни уже не держали ее, и береза повисла на другой. Березы могли обе рухнуть на забор и на грядки, жена попросила эту березу убрать.

Что тут делать? Сергей пригласил двух знакомых. Березу зацепили веревкой, и сам Орловский держал, тянул веревку, чтобы береза не упала на забор. Двое пилили березу. Во всем этом нет пока ничего странного — обычнейшая дачная сценка. Странность началась с того, что Сергей вдруг обнаружил себя стоящим посреди веранды на даче. Как он здесь очутился? Что делал? Непонятно… Вроде пилили березу?

Спрашивает у жены:

— А что береза?

— Как что? Давно напилена, разрублена…

— Как это разрублена?

— А ты посмотри в окно, вон же она!

Сергей выглянул в окно, а береза и правда разрублена, распилена, часть ствола даже расколота и сложена в поленницу. И вообще солнце стоит с другой стороны; уже не утро, а день кончается. Но убей бог, если Сергей помнил, как заваливали березу, как ее пилили и рубили! Как он держал веревку, он еще помнил. А потом — полный провал в памяти.

— Та-ак…

Человек неглупый и весьма хорошо образованный, Сергей начал прикидывать: а что он еще подзабыл? И нашел просто колоссальные провалы в памяти.

— Тамара… Ты поспрашивай, что мы делали, что я собирался делать…

— Как твоя диссертация, Сергей?

— Какая диссертация?

Ну вот, забыл про собственную диссертацию.

— Помнишь, как мы в аварию попали?

— Не-ет… А мы попадали?