Сибирская жуть-4. Не будите спящую тайгу

Что-то крупное зашевелилось впереди. С перепугу Павлу показалось, что земля вспучивается, порождая какое-то животное. Потом сообразил — медведь лежал, а при его приближении встал. Очень крупный, очень темный зверь стоял мордой в сторону Келамы, боком к идущему Павлу, и повернул только морду. Был он совсем близко, метрах в семидесяти.

Павел понимал, медведь на него не охотится, он сам шел прямо к медведю и даже не подозревал о его существовании. Медведю оставалось только лежать и ждать Павла. Наоборот, зверь не хотел драки и потому предупреждал — я здесь! И уж, конечно, не было у него никаких черт уютного плюшевого мишки или медведя из мультфильма. Морда у него была вовсе не приплюснутая, короткая и добрая, а длинная, злая и хищная. И поза не спокойная, как у домашней коровы, а напряженная и мощная. И даже уши, вроде бы округлые, как у игрушки, производили совсем другое впечатление, потому что были меньше, казались маленькими рядом с головой и сидели по краям, а не сверху.

Медведь повернул голову, опять посмотрел в сторону визга. Приземистый массивный силуэт с расставленными круглыми ушами. Потом снова стал смотреть на Павла.

Павлу не хотелось убивать. Еще меньше хотелось ранить зверя и выяснять, кто сильнее. Он как встал, так и стоял истуканом, не двигаясь. Сердце колотилось, но не очень, скорее от внезапности, чем от присутствия зверя. Тем более, медведь был настроен вполне мирно.

Так они стояли с полминуты, потом зверь повернулся и пошел в сторону визга. А визг вроде приближался, и родилась невольно мысль, а может, медведь и лежал, ждал этого… визга? В смысле — того, кто визжит?

Павлу вовсе не хотелось никого догонять. Он благоразумно сел на собственный рюкзак, поставил карабин между ног и решил подождать с полчаса. Таинственный визг приближался. Вибрирующий, тоненький, он то стихал, то раздавался еще громче.

Глухое ворчание, словно исходящее из недр необъятной косматой туши, там, на левом берегу реки. Что это с ними сегодня? И этот медведь тоже не скрывался. Он шел по левому берегу Келамы по каким-то своим делам и задумчиво ворчал про себя. Хруст, топот, шумное дыхание, этот утробный разговор сам с собой — за километр слышно зверя! А ведь Павел наблюдал не раз — медведь может двигаться тихо, как в страшном сне. Значит, ему это не надо. А что надо?

Закачался тальник, раза два мелькнула коричневая туша в кустах, и зверь тоже ушел туда, в низовья Келамы (куда неплохо бы идти было и Павлу). Туда, откуда раздавался визг. И только те же звуки доносились, постепенно слабели — хруст веток от продиравшейся сквозь заросли туши, задумчивое жуткое ворчание.

Какая муха их сегодня укусила? И какая связь медведей — с визгом?

У Павла была с собой пачка «L&M», но курить до сих пор не хотелось: очень уж напряженно он шел, слишком много сил все время тратил. А тут что-то захотелось закурить. Впрочем, Павел удержался, при таком изобилии медведей вокруг не стоило себя обнаруживать. Но все-таки что происходит?

Ну что, пора и двигаться? Павел прошел лежку того, первого медведя и убедился — зверь лежал недолго. И был он и правда громадным.

Сзади снова нарастали звуки, кто-то догонял Павла, но, к счастью, не по тропе, а мчался параллельно ей. Большая туша ритмично, мягко ударяла об землю, и земля отвечала так, что гул передавался даже Павлу. Сразу было видно, что зверь мчался прыжками. И этот медведь летел куда-то, не разбирая дороги. Если Павел ясно видел его, маленького, всего раза в два больше человека, светлого, если уловил даже загнанное выражение на морде, то ведь и медведь вполне мог видеть человека. Но зверь промчался в ту же сторону, пролетел под углом Келаму, подняв фонтаны брызг, создавая шумное плюханье. Ухнул, тоненько подвыл дальнему визгу, скрылся в зарослях.

Павлу было очень неуютно. А визг, кстати, все приближался, и теперь слышно было куда лучше. А к визгу присоединялись какие-то утробные звуки, вроде этого медвежьего ворчания, и еще что-то непонятное. Павел больше не хотел идти вперед и только нервно озирался. Тот, первый медведь, его особенно пугал спокойной и уверенной повадкой. Павлу очень не хотелось, чтобы такой умный, рассудительный медведь бесшумно подошел бы к нему сзади.

А визг все приближался. Конкретизировались звуки, кроме визга — шум движения и топот, ворчание, повизгивание. Внезапно кто-то рявкнул так, что лиственницы зашатались. На мгновение повисла тишина, а потом опять взорвалась звуками.

Уже можно было понять, куда движутся все, кто эти звуки издает, и получалось, что встреча была почти неминуема. Тем более, что шли ОНИ к реке. Что такое?! Ведь медведи не любят друг друга. С тех пор, как медведица начинает бить смертным боем, прогоняет двухгодовалого подростка, всю остальную жизнь проводят они в одиночестве. Бывает, что едят друг друга. А вот так, чтобы по доброй воле сгрудиться небольшой толпой…