Сибирская жуть-4. Не будите спящую тайгу

В Японии, если в дверь человека стучатся, значит, случилась беда. По крайней мере, случилось что-то страшно важное. Часа в два ночи Ямиками Тоекуда вылетел из постели, как вулканическая бомба из жерла, — его разбудили сильным стуком в дверь. В отличие от него, заспанно вытаращенного, всклоченного, дама явно еще не ложилась. Облегающее темное платье мягко струилось и мерцало, соблазнительные формы круглились сквозь темную, просвечивающую ткань.

— Сосед, огонька не найдется?

С перепугу Тоекуде показалось, что ярко-красный рот дамы светился почти так же, как фосфоресцирующие глаза. Впрочем, он быстро оправился. Издав какой-то невнятный звук, он хлопнул дверью и не попал. Дама успела вставить в щель ногу в высокой черной туфле. И тогда Тоекуда совершил поступок уже совсем не джентльменский и даже, наверное, чреватый международными последствиями. Он отпихнул от двери даму с ее незажженной сигаретой, а потом пнул ее по лодыжке. Дама вполголоса ойкнула, присела прямо на дорожке, а Тоекуда все-таки захлопнул дверь.

Шипя от боли, дама в своем изящном платье доползла до двери и долго колотила в нее обеими руками, вполголоса бросала в замочную скважину отвратительные ругательства, и злые слезы портили ее великолепный, умело наложенный макияж.

Но дама не достигла своей цели. Тоекуда ничего не слышал, он был слишком занят: он спал, положив на голову подушку.

В то самое время, когда Тоекуда выпроваживал еще самых первых девок, когда еще только возникла необходимость отмыться, интересные события развернулись в одной квартирке совсем неподалеку от гостиницы. В эту самую квартирку нырнул человек, который вел его от самого ученого городка, и встретился там с совсем другим человеком, гораздо моложе, физически сильнее и лощенее. В этой квартире, в удобном кресле, за стаканом водки и тарелкой приятной еды, человек подробно рассказал обо всем, что делал Тоекуда сегодня, и получил новые, не менее подробные инструкции.

ГЛАВА 2 Герой событий

16 мая 1998 года

Был новый день, и новые заботы, и дела. И снова булькал «Хенесси», стекая в пробирки, в граненые стаканчики, в цветастые чайные чашки. Булькал и дымился чай в стаканах, запотевали окна в маленькой, забитой стеллажами комнатке.

Тоекуда опять был в лаборатории. Так сказать, в храме высокой науки. Вдоль стен — стеллажи с каменными орудиями, костями мамонтов, шерстистых носорогов, бизонов, северных оленей. Везде карты, рисунки мест раскопок, фотографии.

На фотографиях был Чижиков. Разумеется, были и другие, но везде разные, а Чижиков присутствовал везде, он объединял все фотографии. То он стоял с лопатой и в одних трусах в глубоком раскопе. То рассказывал что-то старику с очень иностранным, европейским обликом, тыкая пальцем в то, что старик держал в руке.

Из дам присутствовала одна — любимая ученица Чижикова, тридцатишестилетняя девственница, Светлана Кимова. Светскую беседу вела именно она, но даже вежливый Тоекуда в ее сторону старался не смотреть. Причина затянувшегося девичества была, увы, предельно очевидна. Но и в отсутствие мужского внимания тоже ведь надо девушке чем-то, но заниматься. Ну-с, Кимова и занималась тем, что ей казалось наукой: летом ездила в экспедиции, где безуспешно пыталась подцепить шофера или пастуха. А те хлестали дармовую водку, но от дальнейших контактов уклонялись — активно и пожалуй что испуганно.

А зимой она мыла и раскладывала по размерам и по форме каменные орудия, а кости раскладывала еще и по видам зверей. Раз в два года Кимова писала научные статьи. В серьезные журналы их не принимали, и бедной старой деве приходилось печататься в провинциальных сборниках, давно уже получивших выразительное и духоподъемное название: «братская могила».

Но за это и любил ее Чижиков — тянет видимость науки, никогда и никуда не денется. В России вообще есть поверье, что наукой занимаются те, кто никак не может выйти замуж по причине внешности или характера. Тоекуде это было дико — в Японии в науку шли самые яркие, самые интересные девушки. Но в России поверье держалось достаточно крепко.

Здесь же толклись, жадно хлебали «Хенесси» самые близкие к Чижикову люди, его гвардия. Вовка Акулов — потолстевший пожилой мальчик с грубой рожей и преждевременной лысиной; Саня Ермолов — с физиономией не только плохо воспитанного пацана, но и с лицом человека, пьющего сильно и в высшей степени регулярно. Оба они старательно, потея от усилий, пытались говорить о науке, об экспедициях, о книгах, о технике хороку и юбецу, об ископаемых животных. Но было очень заметно, что не это, ох не это для них главное…