Сибирская жуть-4. Не будите спящую тайгу

А в разгар этого позорища со стуком распахнулась дверь, с топотом вломился Чижиков и завопил:

— Отменить! Не заслужил!

И ученый совет в панике ринулся прочь, сшибая стулья, опрокинув ящик для бюллетеней.

Трудно сказать, что именно снилось Чижикову, потому что он был способен рассказать еще меньше, чем годовалая дочка Михалыча. Возвращаясь в Карск, Ямиками очень хотел немного пообщаться с Чижиковым…

По словам всех домашних, Чижиков «болел» уже несколько дней и из комнаты не выходил. Ямиками надолго запомнил жутко грязное, косматое существо, вокруг лысины которого дыбом стояли слипшиеся, засаленные до вертикального стояния грязные космы.

Существо три дня подряд валило в одни и те же штаны и теперь сидело посреди пропитанной тошнотными запахами комнаты, глядя безумными глазами.

Громко сопя, оно тянуло что-то маленькое за ниточку. Ямиками наклонился и увидел, к своему изумлению, таракана. Обычнейшего рыжего таракана, каких сколько угодно и в Японии. Таракан был ниткой привязан за лапку, и Чижиков его вытаскивал из-под кровати. Таракан оказался поблизости, и существо, расплескивая жидкость, налило в заляпанный стакан.

— С приездом! — сипло вякнуло существо, вылило водку в распухший, бесформенный рот.

Таракан, естественно, дал деру, сколько позволяла намотанная на палец Чижикова нитка.

— С отъездом! — наливало, снова вякало существо с почти неузнаваемым, опухшим лицом, с обезумевшими, заплывшими глазами. Ямиками на цыпочках удалился и уже в прихожей слышал страшный рев и вой:

— Во-оон!!! Воо-он стоит!!! А-аа-ааа!!! Не трогайте!! Не трогайте меня!!! Синие!!! Зеленые!!! Не трогайте!!! Уууу!!! — уже не голосом Чижикова вопило оно.

«Кажется, delirium tremens[2] и порный распад ричности», — подумал Ямиками-сан, как ему казалось, по-русски.

Но судя по последнему вою, бред Чижикова был ужасен и ничуть не соответствовал трепетному свету весны.

И Фролу снилось что-то страшное. Снился ему суд, и на этом суде вдруг оказывались живы все те, кто знал, как именно исчезли все его конкуренты. Все, кто занимался торговлей алюминием до того, как в этом деле появился Фрол.

Вот он сидел на скамье подсудимых, а свидетельские места заполняли какие-то странные люди. Фрол пригляделся, узнавая своих связных, подельников, членов воровского толковища, выносивших приговоры, членов своей шайки, узнавших уж очень много, — словом, всех, кого в разное время и по разным причинам ему пришлось убрать. Он точно знал, что все они покойники, что никак к нему не подкопаешься, что все, чьи показания могли быть для него опасны, давно закатаны в асфальт, вмешаны в бетон, скормлены свиньям… Но все они сидели здесь и все внимательно смотрели на него: в разодранных, запятнанных кровью костюмах, с дырами от пуль, с торчащими рукоятками финок, с пустыми, мертвыми глазами.

Фрол перевел взгляд на зал. Зал был полон, и все передние ряды молча смотрели на него. Все они тоже были в запачканной, простреленной одежде, с отверстиями от пуль, с неживым выражением лиц. И все это были люди, которых он убивал. Многих из которых убили те, кто сидел сейчас в креслах свидетелей.

Покойники ловили взгляд Фрола и приходили в возбуждение.

— К нам, к нам! Иди к нам!! — завыли, вскакивая, мертвецы.

И вдруг, как по команде, замолчали. Хлопнула дверь, и в зал вошел, почти вбежал и сел на место прокурора вполне живой человек, но при виде его совсем упало сердце у Фрола. Нанду сидел на прокурорском месте, глядя на него, как на помойку.

А все покойники смотрели на него.

— Взять его! — властно повел Нанду рукой от первых рядов к клетке Фрола, как Вий в одноименном фильме. И словно волна затопила пространство перед клеткой, и Фрол понял, что никакая решетка не удержит эти распяленные рты, простертые руки, скрюченные пальцы. Бежать!!! В панике метнулся было Фрол, но был пригвожден к месту вцепившимися в плечи костяными руками. Вскрикнув, метнулся, поднял лицо уголовник. Полураспавшееся, но странно знакомое даже таким, с отвалившимися кусками плоти, с обнажившимся черепом лицо…

Кантонов!!! Второй конвоир был Яфетов. Те, кого он убивал еще первыми, еще не королем карского алюминия, а главарем обычной шайки. Потом покойников было не счесть, но эти, эти были первыми, и Фрол рванулся с болезненным криком. Костяные пальцы впились крепче.

— Тихо, тихо, Фрол Тихомирович, скоро приедем…

Машина мягко шелестела и шумела по шоссе, вскочить не давал ремень безопасности, а рев толпы раздавался из радиоприемника — транслировали матч по футболу.

Ну конечно, он ехал в родные места, в схорон. Скоро, скоро он засядет на глубину нескольких метров, под слой металла и бетона. Ни Гитлер, ни Борман не имели такого совершенства, как его бункер, и скоро-скоро он станет недоступен для всяких Нанду и прочих мужиков и лохов.