Сибирские сказки

— Ой, стыд, позор, Адучи-Мерген, сынок! Зачем ты заставил Катунь сделать здесь поворот? Люди тебе за это спасибо не скажут. Плохо сделал, сынок!

— Отец, — отвечает Адучи, — я не мог расколоть Согонду-Туу. Даже борозду провести по её хребтам не хватило сил.

Тут старик Сартакпай снял с плеча свой железный лук, натянул тетиву и пустил литую из меди трёхгранную стрелу.

Согонду-Туу надвое раскололась. Один кусок упал пониже реки Чемала, на нём тут же вырос сосновый бор Бешпек. Другая половина Согонду-Туу до сих пор стоит над Катунью. И до сих пор хвалят люди старика Сартакпая за то, что провёл он дорогу, прямую, как след стрелы.

Дальше идут отец и сын вверх по Катуни. Видит Сартакпай: река рушит и рвёт берега. Свирепо и быстро бегут её воды.

— Как же будут люди ездить с одного берега на другой, сынок?

У самого устья Чобы богатырь Сартакпай сел на камень и крепко задумался.

— Здесь, сын мой, — сказал он, — как раз середина реки. Надо будет выстроить тут большой мост.

Ничего не ответил молодой Адучи-Мерген. Он очень устал и, стоя, качался из стороны в сторону, как высокая трава.

— Пойди отдохни, милый, — позволил Сартакпай. — Только не смей спать, и жена твоя Оймок из уважения к моей работе пусть не смыкает век.

— Неужели, отец, вы всю ночь не уснёте?

— Когда творишь великое дело, сон не посмеет прийти, — ответил Сартакпай.

Он стал собирать груды камней в подол своей шубы. Весь день без отдыха работал Сартакпай. И, когда стемнело, он тоже не захотел отдохнуть.

Катунь бежала как бешеная. Ветер гнул деревья. В небе дымились чёрные тучи. Они грозно плыли навстречу друг другу. И маленькая туча, налетев на большую, высекла яркую молнию.

Сартакпай поднял руку, поймал молнию и вставил её в расщеплённый ствол пихты. При свете пойманной молнии Сартакпай стал строить мост. Он вонзал один камень в другой, и камни покорно лепились один к другому. До того берега осталось проложить не больше пятнадцати кулашей (кулаш — мера длины: 2 1/4 метра). И тут мост рухнул.

Сартакпай рявкнул, как медведь, выбросил камни из подола шубы, и они, гремя, просыпались от устья Чобы до устья Эдигана.

От страшного грохота проснулся сын Адучи, открыла глаза сноха Оймок. Испугавшись гнева Сартакпая, они обернулись серыми гусями и улетели вверх по реке Чуе. Сартакпай бросил им вслед стопудовый камень. Этот камень упал на Курайской степи и до сих пор лежит там.

Сын Адучи и сноха Оймок остались гусями навечно.

Одинокий и печальный сел Сартакпай на своего коня и вернулся к устью Ини. Его родной аил давно рассыпался. Сартакпай расседлал коня, бросил на большой камень стопудовый токум (токум — потник, войлок, который кладут на спину лошади под седло) и, чтобы он скорей высох, повернул камень к солнцу, а сам сел рядом и умер.

Тут кончается сказка про Сартакпая — строителя, про Сартакпая — хозяина молний, про Сартакпая — богатыря.

Литературная обработка А. Гарф.

Ячменное зерно

Хорошие дни не забываются, добрые дела — вечно в памяти. В давние времена порхала по нашим лесам весёлая синица, насвистывала свои песенки.

Однажды в зимнюю пору навалилась беда: из чёрной тучи хлынул дождь. И не утихал девять дней. А на десятый день запощёлкивал мороз, и вся земля покрылась толстой коркой льда. Животные копытами пробить его не могли, зубами не могли прогрызть. Ни одной травинки нельзя было достать. Весь скот погиб голодной смертью.

Люди позабыли вкус мяса. В котлах кипятили пустую воду. Старики умирали от голода. Крепкие молодцы обессилели. Девушки разучились улыбаться. Беда придавила всех, как тёмная ночь. Вместо песен — всюду глухие стоны. Даже птицы приумолкли. Только синица насвистывала свои простые песенки. А когда увидела умирающих людей — задумалась:

«Как им помочь? Как спасти народ от голодной смерти?»

Много раз ей случалось летать далеко в степь. Там она видела русских людей. Те люди жили в домах. Землю пахали, хлеб сеяли. Женщины пекли калачи в жарких печах. Перелётных синиц хлебными крошками подкармливали. Вкуснее тех крошек ничего на свете нет!

Синица всё припомнила и, бойко подпрыгнув на ветке, людям гор сказала:

— Я вам помогу.

Она взвилась в воздух и полетела в сторону степей.

Умирающие люди проводили её глазами и вздохнули:

— Разве такая маленькая птичка может спасти народ? Не под силу ей…

А всё-таки посматривали туда, куда она улетела, и ждали.

Солнце поднялось высоко, весеннее тепло растопило ледяную корку. Загремели ручьи, зазеленела молодая трава. Голодные люди, едва передвигаясь, выкапывали из земли и ели корни травы кандык. А сами всё посматривали вверх:

— Не видно синицы…

— Наверно, злой коршун настиг, острыми когтями разорвал, кривым клювом расклевал…

А бойкая синица всё летела и летела высоко над землёй. В степях шумел ковыль, берёзки начинали одеваться зеленью.

Русские мужики пахали землю. На межах — мешки с семенным зерном: пшеница, рожь, ячмень.