Сибирский экспресс

Какими только эпитетами не награждали Ангару! Наиболее прочный и верный по сути — жемчужина энергетики. А самый старый и стертый — дочь Байкала. На разные лады повторяется легенда о властном скопидоме Байкале, у которого было свыше трехсот жен и единственная дочь — Ангара. Жены-реки приносили ему с окрестных хребтов воду в чашу-сокровищницу. Дочь же выросла легкомысленной и влюбчивой. Прослышала про богатыря Енисея, и, улучив минутку, помчалась к нему, прихватив в приданое водный поток. Байкал, конечно же, рассвирепел, стал кидать беглянке камни вслед — теперь понятно, почему по Ангаре порог за порогом?

Энергетики, влюбленные в Ангару, подняли ее воды плотинами и утопили в глубинах искусственных морей камни, набросанные Байкалом. Стремительность беглянки деловито пересчитали в киловатты и киловатт-часы. То, что при этом разрушалась поэтичность легенды — не беда. Хуже, что у Приангарья отняли немало таежных угодий. Затапливали с размахом, однако не всегда с разумным расчетом: сияние электрического солнца порой слепило глаза.

Но никакие издержки не должны заслонять главного. Ангарский каскад для подъема Сибири — дело поистине великое. Он стал опорой индустриального развития широкого пояса Восточной Сибири.

По Ангаре "завязаны" промышленные узлы, известные всему миру. Один — вокруг Братской ГЭС. Другой — возле Усть-Илимской. В систему крупнейших Ангаро-Енисейских комплексов должно войти и Краснояркое Приангарье.

Подсчитано: энергетических ресурсов на единицу площади здесь втрое больше, чем в среднем по стране. Воды, необходимой многим звеньям современной технологии, вполне достаточно. О других природных богатствах уже упоминалось. Запасы древесины исчисляются миллиардами кубометров. Здесь в перспективе до 1990 года — основная база лесной промышленности края.

При всех этих дарах природы — изрядное бездорожье, ничтожная плотность населения. К тому же — север, пусть ближний, но север, с холодными снежными зимами, прохладным летом.

Центр Нижнего Приангарья — Лесосибирск.

Он принимает бесконечные плоты, чтобы, превратив древесину в экспортные пиломатериалы, отправлять ее затем на рейд Игарки. Его лесопильно-деревообрабатывающие комбинаты работают и для внутреннего рынка. Кроме лесопиления, город должен развивать комплексную глубокую переработку древесины, которая предполагает получение многих превосходных и нужных вещей. Пока что из Лесосибирска страна получает кроме пиломатериалов деревянные мачты для линий электропередачи, древесноволокнистые плиты, канифоль.

Очень хотелось бы нарисовать читателю, радетелю наших лесов, картину превращения всех отходов распила, всего, что дает тайга, в вещи столь же нужные, полезные, как древесноволокнистые плиты.

…Виталий Матвеевич Протасов, директор работающего в Лесосибирске Новомаклаковского лесопильно-деревообрабатывающего комбината, "таежник до мозга костей", прошел все ступени: десятник, мастер, технорук, инженер производственного отдела, директор лесопильного завода.

— Потом — антракт: работал в Министерстве внешней торговли, занимался экспортными делами. Разумеется, лесными. А после антракта — на старую сцену, вот в эти декорации.

Он обводит вокруг рукой: полюбуйтесь-ка, приглядитесь.

Сталеплавильный цех театральные декораторы и светотехники для зрителей воссоздают. Но нет сцены, которая вместила бы достоверные приметы современного лесопильного комбината. Очень уж тут все громоздко, а главное — разбросано, рассредоточено: радиально-кабельные краны высотой с тридцатиэтажный дом, десятки футбольных полей, заставленных штабелями леса, да еще заводские цеха, размерами едва ли уступающие тем же сталеплавильным.

Протасова мне характеризовали как вдумчивого хозяйственника. Он может показаться пессимистом, иногда сгущает краски, однако за этим — знание дела и трезвая оценка того, как скажется завтра сегодняшнее наше хозяйствование?

Что же думает директор комбината об ангарской сосне?

— Да, ангарские леса уникальны, мы повторяем это с величайшей охотой и гордостью. Беда, однако, в том, что на главной нашей лесосеке мы действуем так, будто наше мышление застыло в пятидесятых годах. Тогда тайга казалась неисчерпаемой: руби — нам хватит, правнукам останется. А на деле даже нам не хватит, если быстро не повернем дело возможно круче. Я говорю "возможно круче": полный поворот при нашей технологии недостижим.

Смотрите, что происходит. Богучанская ГЭС отрезает часть нашей заготовительной базы. Средне-Енисейская тоже ее не прибавит. А мы? А мы тем временем все развиваем и развиваем лесопиление здесь, в Лесосибирске. Строим новые цеха. Значит, будем брать у Ангары все больше. Брать, почти не возобновляя ангарские сосновые боры. То, что делается, — капля в море.

Но брать больше будет все сложнее не только потому, что редеют леса. В тайге, на лесоповале, особенно привлекательных для молодежи условий не создашь. Найдутся, конечно, ребята, которых на сезон-другой завлекут таежная романтика и хорошие заработки. Но нам нужен народ оседлый, стойкий.