Сибирский юрт после Ермака: Кучум и Кучумовичи в борьбе за реванш

Ремезовская летопись называет соратников Саид-Ахмеда его «домашными воями»[268]. Из Есиповской летописи известно, что в Сейдяковой свите под Тобольском находился сибирский карачи-бек («Карача»), окончательно порвавший с Кучумом и его семьей[269]. Полагаю, что высший сановник разгромленного ханства присоединился к беку в сопровождении какого-то числа татарских воинов. Поэтому более вероятно, что отряд Саид-Ахмеда состоял из пятисот разноплеменных дружинников (цифра из той же летописи).

Обстоятельства жизни Али в 1590-х годах почти неизвестны. Выше рассказывалось о переводе им в 1595 г., по отцовскому приказу, татар-аялынцев и малогородцев в новопостроенный Черный городок. Возможно, приблизительно в тех же местах — южнее Тары, на нижней Оми и в Западной Барабе, находились тогда его личные кочевья.

В последнем сражении Кучума на Оби в 1598 г. Али находился рядом с отцом, но избежал плена: «Алей царевич с бою утек»[270], и его дороги с отцом разошлись. После этого разгрома он действовал уже вполне самостоятельно, независимо от беспомощного, полуслепого хана. Около старшего царевича держались некоторые его младшие братья, признавая теперь его главенство. И именно на него обращались усилия московской дипломатии, которая стремилась завершить затянувшийся конфликт. В апреле 1600 г. в Тобольск явился посланец от Кучумовичей с объявлением намерения царевичей подчиниться русским. Вскоре к воеводе прибыл один из них — Кубей-Мурад. Целью этого долгожданного для русских властей визита было узнать, каковы условия подданства и как «неверные» встречают смирившихся мятежников. Тобольские наместники не осмелились налаживать отношения с царевичами своими силами и отослали Кубей-Мурада в Москву. Фактическим пленением парламентера они напугали и «ожесточили» (как сказано в воеводской отписке) его родичей[271]. Их переговоры с Тобольском на этом прекратились.

В первые годы XVII в. источники фиксируют кочевую ставку Али сначала в верховьях Ишима, затем он переместился восточнее, «близко к Сибири к Тоболскому городу», или в семи днях пути от Тюмени; впоследствии он жил на левобережье Тобола (на территории современной Курганской области). Расположение его чаще обозначается озерами: пять боровых озер, озеро Чарлак, озеро Чигирлы, озеро Емесбулак-Емесбалак «за Тоболом», Щучье озеро[272]. Жители сопредельных районов зачастую не имели представления, в какой местности находится в данный момент Али, и настороженно выспрашивали у проезжих купцов, «где ныне кочует Кучумов сын Алей царевич с братьею»[273].

9 декабря 1600 г. тюменские воеводы направили к Али местного авторитетного татарина, хафиза Менглибая, с государевым «жалованным словом», т. е. с прощением провинностей и предложением служить царю. На случай, если Али не захочет служить сам, надлежало уговаривать его отправить в Тюмень брата, царевича Каная, а если не пожелает его отпускать, то другого брата — Хаджима. Однако через десять дней Менглибай вернулся ни с чем, не сумев отыскать в степях станы Кучумовичей.

Более успешно действовал уфимский воевода М.А. Нагой. Посланные им в сентябре 1600 г. дети боярские и служилые татары разыскали-таки сибирских принцев с поручением звать их «на государево имя»[274]. Для этого нужно было ехать в Уфу, на что Али не согласился, но послал брата Ишима. Знатного визитера Михаил Нагой, «поив и кормив и государево царское жалованье ему платье и его людем дав», препроводил в столицу (вместе с Кубей-Мурадом, которого через Уфу везли туда же из Тобольска)[275]. Московская приказная бюрократия запечатлела приезд Ишима в своих реестрах, о чем свидетельствует опись архива Посольского приказа 1626 г., в которой значится несохранившийся «столп сибирской 110-го году (1601/02. — В.Т.) о сибирском царевиче Ишиме з братьею и з сестрами»[276]. Детали его пребывания в столице неизвестны.

Вскоре Ишим был отпущен восвояси и воссоединился с братьями, оставшимися в Сибири. Вернувшись, он завязал тесные отношения с новыми соседями сибиряков — калмыками. В 1619/20 г. Ишим женился на одной из шести дочерей предводителя ойратского племени торгутов, тайши Хо-Урлюка[277]. Став «калмыцким зятем», он обрел мощную поддержку со стороны новой родни. Вместе с тем и для его тестя это был выгодный брак. Как верно заметил М. Ходарковский, позиции влиятельного Хо-Урлюка после выдачи дочери за Ишима еще более укрепились[278]. Ведь предводители торгутов, к которым принадлежал этот тайша, считались не самыми высокородными среди ойратской знати. Только князья хошутов возводили себя к «золотому роду» борджигин, т. е. сородичам Чингис-хана, а именно к потомкам его младшего брата Хасара[279]. Породнение с чингисидскими династами повышало знатность и аристократический статус торгутского лидера[280].