Сибирский Робинзон (СИ)

Собрав все продукты в один металлический контейнер, Илья развел костер, подогрев чай, кушать не хотелось. Он смотрел на уносившиеся ввысь искры, на звездное небо и грустил. Стоило ли заканчивать медицинский университет, чтобы оказаться в глухой тайге… Снова ночь в металлическом контейнере, который, казалось, как резонатор усиливал звуки леса. Кто-то пролетел — явно сова… Дикий мышиный писк… Ничего не поделать, совам тоже необходимо кушать. Звуки леса перемешивались с мыслями о доме, о прошлом, о будущем. Он снова не смог уснуть сразу и забылся только под утро.

В последующие дни Илья занимался заготовкой медвежьей солонины впрок, продолжал выделывать шкуру, выпаривал воду из желчи, скатывая из нее колбаски, которые помещал обратно в шкурку желчного пузыря. Все время прислушиваясь, он понял, что обречен на одиночество в этой безграничной тайге. Наступило время принятия решения — оставаться здесь или идти к людям? При правильно выбранном направлении он выйдет месяцев через пять к какому-либо селению. Но это направление необходимо еще угадать и что-то кушать по дороге. Запасы пока имеются, но сколько можно унести с собой… на неделю? Взять соль, спички, карабин и патроны, несколько банок тушенки. Мясо всегда можно добыть по ходу. Оставаться здесь, строить землянку на зиму? Ни то, ни другое его не устраивало — можно было ошибиться в направлении и не выйти к людям до наступления холодов. Жить в одиночестве здесь малоприятно, но имеются шансы прожить дольше.

Две недели прошли в переживаниях, раздумьях и работе. Илья не понимал одного — почему за это время ни один самолет не пролетел высоко и мимо, что за курс выбрал пилот разбившегося и утонувшего АН-12, если по нему не летают другие? Видимо, именно поэтому поиск проводился в другом месте и сейчас наверняка уже прекращен. Здесь точно зимовать нельзя, необходимо искать более подходящее место с речкой и родником. Ему казалось, что лес здесь болен, возможно, издержки профессии, но ельник смотрелся сырым и серым, много поваленных деревьев и отсутствуют крупные стволы. Ощущение на самом деле объяснялось просто — влажная болотистая почва не позволяла деревьям набрать полную силу.

Что делать, что делать? Он твердо знал, что вывести его к людям могла только счастливая случайность. Можно проскочить в стороне от селения километрах в тридцати и вновь углубиться на тысячу. Процентов пять-десять, чтобы выжить и выйти к людям. Если остаться здесь, то при его запасах жить можно. Но почему, почему его никто не ищет, почему даже в отдалении не слышен гул поисковых самолетов? Тысяча почему…

Илья вздохнул. Взяв с собой немного съестных припасов, он решил отправиться в небольшой поход по окрестностям. Оглядел себя — камуфляж военнослужащего, на груди бинокль, за плечом карабин с оптикой, охотничий нож в ножнах, пристегнутый к поясному ремню, к которому приторочены фляжка и котелок, обыкновенный топор, воткнутый за тот же ремень. Нормально, решил Илья.

Он шел, огибая валежины и большие лужи. Берцы постоянно хлюпали по воде или сырой лесной подстилке. Но уже через километр тайга «выздоровела», появились сосны, лиственницы, колер леса стал более ярким, живым и насыщенным, ушло ощущение сырости и влаги под ногами.

На вершине сопки он решил осмотреться. Выбрал самую толстую и высокую сосну, но забраться на нее не так просто, как кажется с первого взгляда. Толстые и надежные ветки отсутствовали внизу и до первой существенной было метра два с половиной или три, не допрыгнешь. Но Илью это беспокоило не особенно. Он нашел и срубил длинную жердь, разрубив ее на куски по метру, два и три, одни концы затесал остро, другие обрубил поперек. Метровую палку воткнул в дерн заостренным концом, а другой прислонил к стволу сосны на высоте полуметра. Сбоку воткнул такую же двухметровую палку и над первой трехметровую. Получилась своеобразная лестница, по которой, держась за ствол, можно подняться осторожно и ухватиться за толстый нижний сук сосны, что Илья и сделал. Добравшись до макушки дерева, он огляделся. На юге тайга до горизонта, сопка за сопкой… На севере простиралась более равнинная местность со множеством озер и болот. Так вот почему лес казался ему больным — он находился на условной границе тайги и лесотундры с ее озерами и болотами.

Мощный бинокль позволял рассмотреть тип деревьев на соседней сопке. Ничего нового — лиственницы, сосны, ели, березы. Чуть левее за второй сопкой мелькнула полоска воды. Это не озеро, это река, догадался Илья. По прямой до южного подножья второй сопки километров десять-пятнадцать.

Он спустился на землю и тронулся в путь. Казалось бы, вот она, рядом эта вторая сопка, но по лесу до нее идти не очень легко. Лес — не асфальтная дорожка. Тут обойди, там перелезь… Добрался до реки за три часа. Небольшая речка уже вскрылась от льда и бежала еще полноводной стремниной куда-то вдаль. В летнюю засуху от нее наверняка оставался небольшой ручеек шириной метров десять. Но это была река!