Сибирский рубеж (СИ)

На секунду воздушная стена пропала, сгусток тьмы метнулся во врага и ударил в ближайшее энергетическое полотно. Боевиков нарыл мрак, силовое поле исчезло, но никто не пострадал. В соседнюю группу ударили сразу два огненных шара и дорожка пламени, уничтожившая второе силовое поле.

Подключились Курган, превратившийся в ледяного человека, и трое моих охранников. У старшины в руках была штурмовая винтовка со сдвоенным барабанным магазином. Он нещадно поливал противника свинцом, остальные добавляли из пистолетов-пулемётов. Один за другим попадали четверо боевиков, скошенные пулями, кого-то ранило, но силовые поля быстро восстановились.

Я подумывал применить волну, чтобы поразить всех разом, но для этого требовалось время. Удерживая воздушную стену и одновременно концентрируя прану нужным образом, медленно двинулся к противнику. Нас и так разделяли менее ста шагов, но надо было подойти ещё ближе.

Когда я во второй раз убрал воздушную преграду, чёрная волна ударила по врагу, устранив все силовые поля. Несколько боевиков обратились в прах, кто-то завопил, поражённый дымкой, кто-то закричал: «Отступаем!» Выжившие бросились прочь. Пару человек настигли пущенные следом дымчатые змеи. Остальных я добивать не стал. Накатила усталость. Похоже, истощился запас духовного огня, придётся ждать, пока восстановится.

На перекрёстке остались прожжённые тьмой машины с обгоревшими колёсами и десятка два частично испепелённых тел.

Один парень был ещё жив. У него отсутствовало кисти рук, а вместо лица зияла окровавленная дыра, кожа с груди и живота вся слезла. Он лежал на боку и хрипел. Я направил в него небольшой дымчатый сгусток, прекративший мучения раненого. Тело обратилось в прах, только ноги остались.

Мои охранники стояли с оружием в руках и недоумённо переглядывались.

— Ну что, парни, поехали домой, чего встали? — мой взгляд упал на поцарапанный пулями капот машины. — ну вот, теперь красить придётся. Гляньте, какой затор мы устроили, — я присвистнул, глядя на то, что происходит позади.

За нами выстроились четыре пустые легковушки. Водители сбежали, испугавшись перестрелки. Подъезжали новые машины, постепенно образовывалась пробка.

Приехали домой. Я поднялся на крыльцо, зашёл в переднюю и встал как вкопанный. Возле ведущей на второй этаж лестницы толпились человек десять охранников, в том числе Сатир, зачем-то напяливший костюм, и выжидательно смотрели на меня.

— Что-то не так? — я окинул взглядом суровые физиономии, не предвещавшие ничего хорошего.

Следом за мной вбежали Гаврилов и Курган и присоединились к компании. Управляющий откашлялся.

— Ваше сиятельство, Алексей Михайлович, мы тут подумали… В общем, у вас важный этап в жизни, совершеннолетие и вступление в право наследства, и мы решили, так сказать, поздравить вас.

Я выдохнул с облегчением:

— Не, ребят, нельзя же так пугать. Ну спасибо! От души.

Сатир махнул рукой кому-то, и в переднюю вошли Леди, наряженная в деловой костюм, и Катя. Они несли торт со свечками.

— Поздравляем, ваше сиятельство! — Бубнова оскалилась в попытке улыбнуться. — Ну парни, давайте, чего молчим?

Нестройный хор загорланил поздравительную песню.

Я был растроган. Давненько меня никто не поздравлял с Днём рождения. Мелочи, а приятно. Ещё и Гаврилов мне вручил подарок: бронежилет, усиленный рунической магией, которая создавала вокруг тела защитную оболочку. Сам же броник был очень тонкий и мог надеваться под рубашку или кофту.

За поздравлением следовало застолье. Я отвык от человеческого коллектива, и сейчас в кругу собственной стражи меня накрыло давно забытое тёплое чувство некой общности и единства. В голове всплыли подобные моменты моей прошлой жизни, которые теперь казались лишь сном.

Меня о чём-то спрашивали, потом Курган рассказал всем, как я почти в одиночку перебил напавший на нас отряд. Но вскоре разговор вернулся к делам насущным.

— Любецкие должны поплатиться, — злобно прохрипел Сатир, — они убили Дмитрия Семёновича, они убили Кишлака, Выдру, других достойных ребят. А теперь и на вас напали. Ваше сиятельство, нам ответить надо. Бой дать. Не можем мы тут вечно сидеть на осадном положении.

Действительно, ситуация получалась скверная. Моя охрана уже месяц безвылазно торчала в усадьбе, опасаясь нападения Любецких. По городу передвигались группами, а тем, у кого были семьи, пришлось отправить родственников подальше от Первосибирска. Само собой, все хотели разобраться с врагами и вернуться к нормальной жизни, и на меня возлагались большие надежды, особенно сейчас, когда я продемонстрировал силу.

— Да, с Любецкими надо решать, — согласился Гаврилов. — Честно говоря, мы рассчитывали, что вы, Алексей Михайлович, уладите дело, так сказать… более мирным способом. У нас мало людей, и к войне с целым кланом мы не готовы. По крайней мере, были не готовы до вашего приезда.

— Идти на мировую с этими тварями, — процедил Сатир, качая головой, — это был бы позор для нас после всего, что они сделали.