Сибирский триллер. Том 1: Жаркое лето 95 года

Девушки надели красивые длинные вечерние платья с оголёнными плечами. Какие же артистки без вечерних нарядов? Их забавляла эта игра в артисток, потому что чаще всего их отправляли на операции под видом туристок, журналисток, а однажды даже монашек. А сейчас они были артистками ансамбля песни и пляски и могли позволить себе щеголять в шикарных вечерних платьях, которые уже давно себе пошили в дорогом московском доме мод, но надевать их было практически некуда. Один раз съездили в них на новогодний бал в Дом офицеров Московского военного округа и второй раз туда же на 8 марта на торжественную встречу для семей военнослужащих. И всё. В свои двадцать три года они не обзавелись широким кругом друзей, а с поклонниками было ещё хуже. Где бы они ни появлялись, им обязательно начинали оказывать знаки внимания молодые люди, пытавшиеся произвести на них впечатление своей крутизной и предстать перед ними в образе суперменов. Но этим они вызывали у девушек аллергию, так как суперменов вокруг них хватало и на службе. В частности, с женой одного из суперменов, Федора, они были знакомы и даже жили по соседству. Маша смотрела на мужа с обожанием и за его широкой могучей спиной чувствовала себя в высшей степени в безопасности. Девушки часто видели Машу гуляющей с сыном — кудрявым, очень миленьким трехлетним мальчиком Данилой. Малыш сначала перемигивался с Леной, которая легко сходилась с детьми, а потом вообще подружился с нею и даже позволял взять себя на руки. К Ларисе он на руки не шёл, но относился к ней снисходительно и немного покровительственно, как к Лениной подруге. Девушки иногда сидели с Машей на детской площадке, наблюдая за играми малышей, и Маша с восторгом рассказывала им о своём муже, какой он отличный семьянин и как она его любит. Девушки не хотели так же восторгаться своими будущими мужьями. Наоборот, они хотели бы, чтобы восторгались ими и чтобы их избранники были нежными и чуткими, умными и понимающими, добрыми и ласковыми, интеллигентными и тактичными. Они должны разбираться в музыке и живописи, в литературе и искусстве, должны обладать высокой духовностью и другими подобными качествами, но такие им не попадались. Девушки боялись остаться старыми девами, так как в двадцать три года уже пора обзаводиться семьёй и детьми, но достойных кандидатур не было, а снижать свои требования они не хотели. — Пару лет у нас ещё есть в запасе, спешить пока некуда, — рассуждала Лариса, и Лена была с нею согласна.

Но всё равно хотелось любви, хотелось, чтобы кто-то восхищался и дарил цветы, хотелось чувствовать себя принцессой, чтобы кто-то на ушко шептал нежные слова. Для мужчины счастье — когда его понимают, а для женщины — когда её любят. И девушки хотели счастья, но оно пока не приходило.

Федор зашёл за ними в номер, когда они крутились перед зеркалом. Увидев его, они начали крутиться перед ним, ожидая комплиментов в свой адрес, и он не мог обмануть их ожидания. Однако расточать комплименты явно была не его стихия, и он изобразил на лице восторг, как сумел, что-то пробормотал насчет их неотразимости, и они втроём отправились в ресторан. Девушки и не ожидали, что Федор будет красноречив и обаятелен, и лишний раз убедились в том, что широкие плечи и литой затылок не делает мужчину поэтом. Но всё равно им было приятно, что хоть как-то он обратил внимание на их наряды. В этих платьях они чувствовали себя актрисами и под многочисленными взглядами посетителей ресторана, как на подиуме, походкой моделей прошли к столику, который находился около окна, вдали от шумного застолья в глубине зала.

Какая-то компания что-то праздновала, но явно не свадьбу, потому что невесты не было видно.

— Федь, а что они там празднуют, как ты думаешь? — спросила Лариса.

— Конечно, свадьбу, — ответила за Федора Лена.

— А где же тогда невеста?

— Невеста либо в шоке оттого что вышла замуж, либо уже пьяная лежит под столом.

Федор иронически посмотрел на девушек поверх меню.

— Если бы вы прислушались, о чём они кричат, то услышали бы слово, являющееся ключевым к пониманию причины их присутствия здесь, — сказал он.

— Ох, как сложно ты выразился! Может, ты нам скажешь это слово, если, конечно, его не пишут на заборах? — спросила Лариса.

— Скажу. Это слово — диссертация.

— Ах, вон оно что, — разочарованно протянула Лена. — А я уже подумала, что сейчас невесту будут доставать из-под стола. А оказывается, всё настолько прозаично!

— Да, Лен, нет в жизни романтики, — вздохнула Лариса.

Они сделали заказ подошедшему официанту и в ожидании его разглядывали публику.

— Девчата, а что вы там кричали на трассе? Лёка, Ёлик… Что это за клички такие? — спросил Федор.

Лена засмеялась.

— Лариска, когда была маленькая, годика два ей было, называла себя Лёкой. Вот так это и пристало к ней.

— Тетя Дуся, нянечка из нашего детдома, называла Ленку Еленой. Почему-то к Ленке она особенно неровно дышала. А Ленка произнести это не могла и называла себя Ёлик, — добавила Лариса.