Сибирский триллер. Том 1: Жаркое лето 95 года

Неля уходила от Леры довольная тем, что смогла ей угодить. Работая агентом по распространению театральных билетов, Неля неоднократно сталкивалась с высокомерным отношением к себе со стороны актрис театра. Одни её просто не замечали, проходя мимо, другие иногда удостаивали легким кивком. И только, пожалуй, Лера неизменно была приветлива и добра. Они с нею неоднократно обсуждали очередное повышение цен на продукты и товары первой необходимости, и Неля было приятно, что Лера считает её своей. Когда Неля возвращалась из поликлиники, ей пришла в голову гениальная идея, которую она завтра изложит Сапогу. Дачу, которую использовали в эти выходные, следует оборудовать видеоаппаратурой и использовать для организации свинг-клуба. Приглашать туда можно будет больших чиновников, а потом шантажировать их видеозаписями. И пусть эти сучки, актрисы театра, за небольшие деньги там пашут. Пусть спят не только с режиссёрами, но и с нужными людьми. А если кто из них будет против, то Сапог и его люди их моментально убедят. Неля злорадно представила себе эту картину. Конечно, Лерочка в этом участвовать не будет — она пережила сейчас трагедию, и Неле её было искренне жаль. Как было бы здорово, если бы они с Лерой переехали в Москву — она к Паше, а Лера к Борису! Но, видимо, не судьба!

О своей идее она сообщила Сапогу на следующий день. Неля не подозревала, что дача уже оборудована по последнему слову видеотехники, не знала она и того, что некоторые молоденькие актрисы театра снимаются в порнофильмах на его киностудии, но Сапог отметил, что мозги у неё работают в правильном направлении.

— Будешь у нас главным специалистом по блядству, — захохотал Сапог и его поддержал присутствующий здесь же Кичмарь.

— Ты, Неля, будешь у нас блядским топ-менеджером, — давясь от смеха, сказал он, и Неля возмутилась.

— Я не люблю, когда при мне матерятся. И если вам не нравится, я уйду, — обидчиво сказала она, и Сапог перестал хохотать.

— Ну, извини, Неля. Я не хотел тебя обидеть. Идея мне твоя понравилась, и мы её реализуем. А ты продумай план по реализации предложения, — сказал он и заплатил за идею триста баксов.

— Мы за идеи платим. Это тем долдонам, что наверху, идеи ни к чему, так как у них всё равно мозгов нет, — показал он пальцем в потолок. — А мы толковых людей ценим. Так что ты, Неля, не обижайся, мы с тобой нормально сработаемся.

Когда Неля ушла, Сапог спросил у Кичмаря:

— Слушай, а это не та ли Неля, с которой Мишка Зырин жил?

— Да вроде бы та. Нормальная баба, только живётся ей трудно. Сама растит двоих детей, каждую копейку считает.

— Ну, ничего, поможем. Такие бабы нам нужны, — сказал Сапог, опрокидывая в рот рюмку армянского коньяка. Кто-то ему сказал, что Черчилль выпивал ежедневно за обедом стакан армянского коньяка, и с тех пор он стал пить только армянский коньяк. Правда, пьянства он терпеть не мог, поэтому пил небольшими коньячными рюмочками, какие приняты в высшем обществе.

Глава 49

Грузнову было важно связать Груздя с убийством полковника Смирягина, с выходом в перспективе на Сапога, поэтому он вплотную занялся несовершеннолетней проституткой, которая спала в ту ночь со Смирягиным.

Её звали Юля Шатунова, и ей ещё не было шестнадцати лет. Она росла в благополучной семье, родители работали на заводе: отец — фрезеровщиком и мать — нормировщицей. Получали родители неплохо, семья жила зажиточно и даже имела машину «Жигули» второй модели. Когда начало всё рушиться, родителей отправили в длительный отпуск за свой счёт. Отец подрабатывал на рынке грузчиком, мать бегала по городу, собирая стеклотару, и как-то пытались выжить. Но потом отец спился и умер от дешёвой палёной водки, а мать тоже спилась и водила к себе разных пьяных мужиков. Когда Юле исполнилась пятнадцать лет, мать устроила ей день рождения и пришла с двумя какими-то пьяными мужиками. Они долго пили, пели гнусные песни, грязно ругались, а когда пьяная мать уснула и свалилась со стула, они изнасиловали Юлю. Когда они отпустили её и, смеясь, ушли, она, плача, помылась в ванной и ушла из дома навсегда. Идти было некуда, и она побрела на вокзал, чтобы переспать ночь и завтра утром решить, что делать дальше. На вокзале к ней подсела добрая женщина, которая не смогла пройти мимо, увидев плачущую девочку. Звали женщину Вероника Васильевна, и она была так участлива, что Юля, разрыдавшись, всё ей рассказала. Вероника Васильевна отнеслась к ней очень сочувственно и повела к себе домой. Дома она налила Юле ванну с хорошими шампунями и какими-то травами, а после приёма ванны накормила её, и положила спать на широкую кровать, постелив хрустящую белоснежную простыню.