Сибирских улиц тихий ад

- Давай в гостиную. На диван... Девушки, поставьте на огонь чайник. Приготовьте кофе.

Когда они положили Зину на диван, Светозар откинул с ее головы капюшон. Лицо девушки было бледно, глаза закрыты, бескровные губы крепко сжаты.

- Зиночка?.. - пробормотал Ганшин. - Что произошло? Почему на ней такой наряд?

- Откуда ты ее знаешь?.. Впрочем, неважно. Я все объясню, но сперва нужно...

- Да сбрось ты с нее эту рясу.

- Под ней там ничего нет, - сказал Светозар, склоняясь над ее ногами.

Зина застонала, когда он стаскивал с нее сапоги, но в себя не пришла.

- Слушай, твои девчонки могут что-нибудь... - продолжал Светозар, пытаясь растирать холодными руками посиневшие ступни Зины.

- Сделают, - уверенными тоном сказал Ганшин и направился из гостиной. Он уже пришел в себя от первого потрясения и выглядел необычно уверенным.

- И еще, - остановил его Светозар. - У нее на руках наручники. Может, напильник...

- Нора и Элиза все сделают, - кивнул Ганшин.

Девушки появились меньше, чем через минуту. Черненькая Нора уже тоже была в халатике. Она несла таз с водой и полотенца через плечо.

- Мужчины, выйдите, - властно скомандовала Элиза. - Посидите в кабинете. Когда мы освободимся, подадим вам кофе.

Светозар хотел было заупрямиться, но Ганшин взял его за локоть и вывел из гостиной.

- Все будет хорошо, Зарка, - сказал он в коридоре. Девушки сделают все, как надо.

В кабинете уже горела настольная лампа. Отпустив локоть Светозара, Ганшин плюхнулся в глубокое кожаное кресло.

- Да ты раздевайся, - сказал он. - Спешить теперь некуда.

Светозар скинул куртку и сел в кресло напротив. Только теперь он заметил, как изменилась обстановка знакомого прежде кабинета. Стулья сменили старинные кожаные кресла, очень мягкие и удобные. Добрую треть комнаты занимал обширный письменный стол, похоже, тоже старинный. На нем тускло поблескивал экран компьютера. Белели аккуратно разложенные пачки бумаги. Это тоже было необычно - за Ганшиным никогда не водилась любовь к порядку.

И сам Ганшин, развалившийся в кресле, в темной пижаме с широкими лацканами, тоже казался изменившимся, но Светозар еще не понял, в чем. Лампа под зеленым матерчатым абажуром стояла на дальнем краю стола, и лицо друга едва проступало в полутьме.

- Курить будешь? - спросил Ганшин.

Светозар молча кивнул. Ганшин протянул ему взятую со стола пачку неизменного "Беломора". Оба закурили. Светозар по-прежнему не отрывал от Ганшина взгляд.

- Ну, что так смотришь?

Вместо ответа Светозар протянул длинную руку и повернул лампу, чтобы свет падал на них. И вздрогнул. Они не виделись четыре месяца, и за это время Ганшин постарел лет на двадцать. Волосы поредели, в них пробивалась густая седина, лицо покрывала сетка тонких морщин. Перед Светозаром теперь сидел не одногодок, а старик. Еще достаточно крепкий, не согнутый годами, но шестидесятилетний мужчина. Меньше ему никто бы не дал.

- Что, изменился? - с сухим смешком спросил Ганшин. Давно мы не виделись. Так скоро и узнавать друг друга перестанем. - Снова раздался сухой дробный смешок, какого от Ганшина Светозар никогда не слышал.

- Что происходит? - спросил, наконец, Светозар. - Мне кажется, ты кое-что знаешь.

- Кое-что? - улыбка, появившаяся на губах Ганшина, была совсем не веселой. - Да, может быть, это и так... - Пару минут он молчал, попыхивая папиросой, потом повернул лампу в прежнее положение, так что лицо его снова уплыло в полутьму. - Мы ведь не на допросе, - пояснил он. - Последнее время меня раздражает яркий свет. Предлагаю следующее - обменяемся рассказами. Ты расскажешь, что там случилось с Зиной. Ну, а я - о себе. Только сперва, ты не откажешься от рюмочки коньяку?

- Идет, - серьезно кивнул Светозар, пододвигая к себе пепельницу.

Ганшин поднялся и открыл шкафчик, висевший между столом и окном. Внутри засияло стекло и хрусталь, в глазах Светозара зарябило от бутылок и этикеток. Ганшин достал какую-то импортную бутылку, пару пузатых рюмок из тонкого стекла и ловко налил их до половины.

- Прозит, - сказал он, протянув рюмку Светозару и вновь погружаясь в кресло.

- Прозит. - Светозар усмехнулся, вспомнив давнишний знаменитый фильм, от которого пошел их с Лешкой тост.

Коньяк маслянистым теплом прокатился по языку и чуть опалил гортань. Он был совершенно необычный на вкус, мягкий, с явным букетом каких-то трав и чего-то еще, чему Светозар не мог подобрать название.

- А коньяк ты пить так и не научился, - донесся до него насмешливый голос, уже более похожий тоном на Лешкин. - Залпом, как водку... Такой коньяк надо пить ма-аленькими глоточками. И греть в руке, чтобы придать ему аромат... Давай-ка, еще налью.

В руке Светозара вновь очутилась наполненная до половины рюмка.

- Можешь начинать, ты первый, - продолжал Ганшин, скрестив ноги и держа в одной руке рюмку, в другой - дымящуюся папиросу. - Мой рассказ длиннее. К тому же, я действительно беспокоюсь о Зине.

- Откуда ты ее знаешь? - мгновенно насторожившись, спросил Светозар.