Сибирское дело

Наши стали выносить мешки и ставить их рядом с вогульским. Одни наши мешки были лёгкие, другие тяжёлые, а некоторые из них при этом ещё и погромыхивали по-железному. Маркел насторожился и подумал: это не к добру. Старый вогул степенно подошёл к нашим мешкам, наши ему их поочерёдно открывали, он в них заглядывал и хмурился. Осмотрев все мешки, старый вогул ещё сильней нахмурился и даже недовольно выпятил губу. Потом что-то отрывисто сказал. Дедушка Макар аж покраснел от злости, но повернулся к нашим и сердито повторил его слова. Один из наших заступил за камни и вытащил оттуда ещё один мешок. Мешок был неширокий, но длинный, из него торчали жерди, и он был в нескольких местах туго перевязан сыромятными ремнями. Старый вогул при виде этого мешка повеселел и о чём-то также весело спросил. Дедушка Макар развёл руками. Вогул разгневался и отвернулся. Тогда дедушка Макар воскликнул что-то очень важное, старый вогул вновь обернулся к нему, а дедушка Макар указал на Маркела и стал что-то рассказывать и даже размахивать руками. Старый вогул внимательно поглядывал на Маркела и молчал. Потом кивнул на безоружного. Безоружный подошёл к Маркелу и взялся за пищаль. Маркел оттолкнул его. Безоружный отступил. Дедушка Макар что-то сказал ему, а потом, обращаясь к Маркелу, заговорил уже по-нашему, понятно:

– Я им сказал, что ты хороший человек, и им поможешь. А они сказали, что за это отвезут тебя к Шуянину. Как ты того и желал! Так что давай, собирайся.

Маркел оторопел. Да как это, подумал он, и осмотрелся, один, что ли, с вогулами, с чертями этими?! И он снова повернулся к дедушке Макару. Тот сказал:

– Езжай, езжай, не сомневайся! Они сейчас едут к себе, тут близко за горой река, а после свезут тебя дальше, по той же реке, и там сидит твой Шуянин. А река быстрая, шумливая, за неделю как птичка домчишь!

– А… – начал было Маркел.

Но дедушка Макар уже перекрестил его, сказал:

– Христос тебе храни! И Пресвятая Богородица!

И, повернувшись к старому вогулу, опять стал говорить по-вогульски. Старик слушал его и кивал. Маркел крепко прижал пищаль к груди и осмотрелся. По вогулам ничего нельзя было понять, а наши смотрели на Маркела весело. Ну, ещё бы, подумал Маркел, не приди он вчера к ним, послали бы кого-нибудь из них. И он хотел уже сказать об этом вслух, как тот безоружный вертлявый вогул опять подступил к нему. Маркел вцепился в пищаль ещё крепче и повернулся к дедушке Макару. Но тот смотрел не на него, а на вогулов, которые уже обступили наши мешки и разбирали их, и поднимали на спину. А наши уже обступили вогульский мешок и стали рассматривать, что в нём и даже совать в него руки. Вертлявый опять потянулся к пищали. Маркел снова его оттолкнул. Вертлявый что-то выкрикнул, к нему сразу кинулись его товарищи и тоже начали хвататься за пищаль. Маркел вырвался от них и уже замахнулся прикладом…

Но ударить не успел, потому что подбежали наши и удержали его. Вертлявый и его вогулы отступили. А дедушка Макар, а он уже был тут же, рядом, укоризненно сказал:

– Зря ты, Маркелка, с ними так. Они люди тёмные, но мирные. – И тут же прибавил: – А это отдай! Не твоё! – и потянулся к пищали.

Маркел отпустил её. Дедушка Макар забрал пищаль и, опять же не по-нашему, что-то прокричал вогулам. Те молчали.

– Вот и славно, – сказал дедушка Макар. – Они на тебя зла не держат. Иди! – и стволом пищали подтолкнул Маркела в сторону вогулов.

Но Маркел упёрся и сказал:

– А где мой узел? Как мне теперь одному без узла?!

Дедушка Макар беззлобно засмеялся, обернулся к нашим и велел подать. После сказал что-то по-вогульски. Вогулы смотрели на Маркела, ждали. Псы поганые, думал Маркел, чтобы вы все передохли, нелюди!

Один из наших протянул Маркелу его узел. Припасли заранее, скоты, с большой злостью подумал Маркел, закидывая узел на плечо, и посмотрел на вогулов. Те уже построились гуськом. Вертлявый завёл Маркела вперёд, поставил его сразу за старым вогулом, старый вогул махнул рукой – и они, и Маркел с ними, пошли обратно вниз с горы. Маркел шёл, поглядывал по сторонам, на горы, на кусты с боков тропы, на торчавшие из земли камни, похожие на бесовские рожи, а вот оборачиваться на дедушку Макара и его людей ему совсем не хотелось. Да и чего он там не видел, думал Маркел злобно, как они вогульский мешок треплют, что ли, и как дедушка Макар им не даёт его, бьёт по рукам. Ну ещё бы! Там же соболя, конечно, и в такой мешок их можно засунуть да хоть восемь сороков, не меньше, а после тайно свести в Устюг, а из Устюга опять же тайно в Новгород, а после в Иван-город, а оттуда через реку ночью в Нарву, а оттуда… И какие за это деньжищи! Зато если поймают, то сдерут со спины кожу, вырвут пальцы, вырежут язык, чтобы не рассказывал, где взял…