Сид

Там на площади дворцовой
Сид увидел Дон-Гормаса
Одного, без провожатых,
И вступил с ним в разговор:
«Дон-Гормас, ответствуй, знал ли
Ты о сыне Дон-Диега.
Оскорбив рукою дерзкой
Святость старцева лица?
Знал ли ты, что Дон-Диего
Есть потомок Лайна Калва,
Что пет крови благородней,
Нет щита его честней?
Знал ли, что пока дышу я,
Не дерзнет никто из смертных —
Разве бог один всевышний —
Сделать то без наказанья,
Что дерзнул с ним сделать ты?»
«Сам едва ли ты, младенец
(Отвечал Гормас надменно),
Знаешь жизни половину».
«Знаю твердо! половина
Жизни: почесть благородным
Воздавать, как то прилично;
А другая половина:
Быть грозою горделивых
И последней каплей крови
Омывать обиду чести».
«Что ж? Чего, младенец, хочешь?»
«Головы твоей хочу я».
«Хочешь розог, дерзкий мальчик;
Погоди, тебя накажут,
Как проказливого пажа».
Боже праведный, как вспыхнул
При таком ответе Сид!

6

Слезы льются, тихо льются
По ланитам Дон-Диега:
За столом своим семейным
Он сидит, все позабыв;
О стыде своем он мыслит,
О младых летах Родрига,
О ужасном поединке,
О могуществе врага.
Оживительная радость
Убегает посрамленных;
Вслед за нею убегают
И доверенность с надеждой;
Но цветущие, младые
Сестры чести, вместе с нею
Возвращаются они.
И, в унылость погруженный,
Дон-Диего не приметил
Подходящего Родрига.
Он, с мечом своим под мышкой,
Приложив ко груди руки,
Долго, долго, весь пронзенный
Состраданием глубоко,
На отца глядел в молчанье;
Вдруг подходит и, схвативши
Руку старца: «Ешь, родитель!» —
Говорит, придвинув пищу.
Но сильнее плачет старец.
«Ты ли, сын мой Дон-Родриго,
Мне даешь такой совет?»
«Я, родитель! смело можешь
Ты поднять свое святое,
Благородное лицо».
«Спасена ли наша слава?»
«Мой родитель, он убит».
«Сядь же, сын мой Дон-Родриго,
Сядь за стол со мною рядом!
Кто с соперником подобным
Сладить мог, тот быть достоин
Дома нашего главой».
Со слезами Дон-Родриго,
Преклонив свои колена,
Лобызает руки старца;
Со слезами Дон-Диего,
Умиленный, лобызает
Сына в очи и уста.

7