Сиделка

Я думала, что на этом наш разговор завершится и меня, как нехорошего нанятого сотрудника, просто уволят. Ну, за то, что подслушивала, ведь это неправильно. Но никак не ожидала, что мужчина резко развернет меня к себе лицом, что руками поднимет подбородок, заставляя смотреть только в его глаза.

— Я не хотел скрывать! Просто нужно было все узнать, понимаешь, мало ли, ложная информация!

— Я понимаю, — ни черта не понимала, — правда понимаю.

И больше ничего сделать не могу, потому что внутри меня творится что-то странное: сомнение, робкая надежда, что доверие между нами все же существует, вновь голову подняла мечта, указывая на то, что я не безразлична, что ради меня Дамир приехал и пытается худо-бедно меня растормошить. Но, черт побери, мне так страшно. И на этот раз я не боюсь своего прошлого, я до жути боюсь настоящего и будущего, к чему нас все это приведет, от чего спасаться уже сейчас?

Дамир нехотя меня отпускает, доставая при этом телефон, который настойчиво звонил в кармане его немного помятого пиджака, делаю несколько шагов назад, чтобы под заинтересованным взглядом Миланиного инструктора, мимо которого не прошел стороной весь разговор, подойти к бассейну. Занятие уже закончилось, а значит, мне необходимо достать малышку, насухо обтереть и переодеть. Но Дамир меня опережает, перехватывает дочку, а выглядит так, что невольно вздрагиваю, потому что мужчина впервые за наше знакомство был бледным и растерянным. Что же ему такого сказали, что за считанные секунды он настолько сильно изменился в лице?

— Вам плохо? — трогаю его совершенно холодный лоб, покрытый испаринами, наблюдаю за тем, как мечется взгляд, и слышу хриплый и приглушенный ответ:

— Я расскажу… потом.

Потом это когда? Хочется спросить, но понимаю, что вот уже именно сейчас лезу куда-то совершенно не туда. В раздевалке, куда Дамир относит дочь, мы довольно быстро остаемся с девочкой наедине и она, маленькая и всегда яркая, сама становится чернее тучи. Зажимается, отворачивается, капризничает.

— Миланочка, девочка моя, — прошу ребенка, — мы обязательно поможем папе и узнаем, что случилось. Но ему нужна наша поддержка, понимаешь, а не кислые мины на лице.

Она меня понимает, но, по всей видимости, просто пока что не может совладать с эмоциями. И мне требуется время, чтобы успокоить девчушку, чтобы внушить, что ее вины в произошедшем нет, что она умница, радует нас своими далеко не маленькими победами.

Когда выкатываю коляску из раздевалки, мужчина стоит в странной для меня позе, держится за голову и только губы бесшумно что-то проговаривают.

— Дамир, — зову отца моей пациентки, чтобы хоть как-то обозначить наше появление, а он резко разворачивается, и падает перед дочерью на колени.

— Прости, милая, что напугал тебя.

Я не могу смотреть, как отец прижимает к себе дочь, как что-то говорит ей на ухо, у меня у самой глаза наполняются слезами, и приходится их незаметно стереть. Ага, как же. С этим человеком совершенно ничего нельзя сделать так, чтобы он не обратил на это внимание.

— Возвращаемся в палату, — Дамир поднялся на ноги и еще раз посмотрел на дочку, — ты после бассейна.

Мила кивнула и удобнее перехватила зайца, который сопровождал ее на всех занятиях. И если я думала, что на этом все, то сильно ошибалась.

— А с тобой, — обратился он ко мне, — у нас будет очень долгий и очень сложный разговор!

Передо мной вновь был строгий и волевой человек, который сам принял решение, которое не подлежит рассмотрению с моей стороны. Эти резкие изменения не поддавались объяснению. Или то, что нам удалось заметить — это невольная слабость, которая должна была остаться незримой для всех? Я, честно, не знала. А еще терялась в догадках, какого рода разговор предстоит пережить и чем он для меня обернется. Если все эти волнения, которые происходят с мужчиной, как-то связаны со мной, то, похоже, наступил момент, когда пора бы уже расставить все точки и закрыть дело, которое тяну за собой уже долгие годы.

В палате неожиданно людно и я сама, по собственной воли и велению сердца, ищу спасение за широкой спиной Дамира Игнатовича, который мало того, что сам укладывает дочку, так еще и как хищник следит, чтобы никто ко мне не подходил.

Напряжение, которое витает в воздухе, накаляет атмосферу. И только Милана совсем не понимаю, откуда взялось столько гостей. Ведь сегодня к ней пришел и дядя Динар, Геннадий, Захар и еще какой-то неизвестный мне мужчина, который рассматривает меня как редкий экземпляр.

— Надо поговорить, — отмирает брат Дамира, — Альбина, можно воспользоваться вашим кабинетом?

Зачем-то перевожу взгляд на папу Миланы и только после того, как мужчина кивает, киваю сама, приглашая всех к себе. С Милой на время нашего однозначно тяжелого и трудного разговора, к которому оказалась совершенно неподготовленной, остался Захар. Девочка же, предвкушая, смотрела на охранника и последнее, что услышала, перед тем как закрылась дверь:

— Ну что, Халк, будем играть?

Интересно, кому сейчас сложнее будет? Мне или Захару?

Глава 20

Альбина