Сидя в огне

— Но почему, — спросил я, — вы солидарны лишь с теми черными, которые предпочитают фокусировать свое внимание на классовых, а не расовых проблемах, тем самым великодушно позволяя белым слететь с крючка? Именно таким образом мы, белые, раскалываем их общину, занимая сторону только тех, кто готов нас простить. Черные, делающие акцент на классовой проблеме, замечательные люди, и я уверен, что мне есть чему у них поучиться. Но неужели вы полагаете, что если бы все люди принадлежали одному классу, то расизм исчез? Я, например, утверждаю, что он продолжал бы существовать.

Впервые показалось, что он готов в чем-то уступить. Не дожидаясь, пока он закончит свои размышления, я добавил:

— Вы можете посещать кварталы черных, латиноамериканцев, китайцев, индусов и японцев, но здесь нет взаимности. Что будет, если афроамериканцы пожелают посетить клуб для белых? Их могут даже арестовать за незаконное вторжение. Это касается цвета кожи, а не классовой принадлежности.

Он согласился с этим утверждением, но продолжал настаивать, что, хотя я привел отличный довод в пользу своих рассуждений, его самого я совершенно не слушал. По его словам, я так сильно привязан к своей точке зрения, что, похоже, ставлю его ниже цветных. Он спросил, действительно ли я так считаю. Я извинился и поблагодарил его.

Назад в прошлое — история издевательств, которым я подвергался

Итак, наш конфликт был разрешен. Мы оба были растроганы. Но он был спокоен, а я расстроен. Его смиренность была замечательной. Он искренне сказал, что мне удалось научить его чему-то. Я тоже кое-что понял благодаря ему. Оказывается, я просил его проявить великодушие и осознанность, которые сам не был способен дать ему.

Я осознал, что у меня все еще немало «несгоревших дров», и после семинара я погрузился в воспоминания об общественном гнете, которому в детстве подвергался сам. И я понял, что борюсь за права черных не только потому, что предрассудок в отношении какой-то одной категории людей опасен для всего человечества, но в силу своей личной истории. Много лет назад черные дети научили меня драться и защищать себя от нападения. Теперь я платил им за этот спасительный урок.

Я родился в маленьком городке в штате Нью-Йорк в самом начале Второй мировой войны. К тому времени, когда я пошел в первый класс, мне казалось, что весь мир вокруг меня буквально заражен антисемитизмом. В первый раз я осознал, что у меня еврейская семья, когда дети на улице стали называть меня отвратительными антисемитскими прозвищами и нападать на меня гурьбой. Черные дети научили меня защищаться в уличных боях и выходить победителем.

Я не только узнал что-то новое о себе, но и осознал, почему расизм вызывает такое болезненное отношение и почему люди так не любят о нем думать. Белые, хоть и с неохотой, будут работать над исправлением в себе сексизма, потому что они могут обнаружить его в собственном доме. Белые мужчины не могут избежать контактов с белыми женщинами. Если их долго упрашивать, люди мейнстрима возьмутся даже за работу над своей гомофобией, потому что гомосексуалистами или лесбиянками могут оказаться члены их собственной семьи. Но когда дело доходит до расизма, то есть до цвета кожи, то все меняется. Белая супружеская пара может родить девочку, которая окажется лесбиянкой, но она, по всей видимости, не окажется чернокожей.

Вопрос расы обречен оставаться крайне мучительным и непопулярным. И цветные люди в северной и западной частях мира по-прежнему будут принимать на себя основной удар неосознанности мейнстрима.

Западное белое сообщество в вопросах расы не в состоянии вырваться из темницы своих бинарных представлений; белые люди считают, что мир поделен на две категории — на белых и на цветных. Мейнстрим защищается от необходимости работать над собственной неосознанностью, переводя эту проблему в категорию второстепенных, касающихся, как ему кажется, только цветных. Таким образом мейнстрим игнорирует жизненную часть собственного духа, умерщвляя культуру белых. Правда, в США есть несколько замечательных исключений из этой тенденции онемения чувств, например, периодические издания вроде «Нейшн» и «Зет магазин».

Расизм присущ только мейнстриму

Предрассудки причиняют много мучений представителям меньшинств, но они также маргинализирует душу, то есть эмоциональную и духовную часть, того, кто заражен ими.

Расизм — это намеренное или, напротив, ненамеренное и бессознательное использование расового аспекта политической силы мейнстрима против другой, менее сильной расы.

Расизм — это негативное ценностное суждение рас, принадлежащих к мейнстриму, о людях других рас. Оно узаконивает эксплуатацию и унижение.