Сидни Шелдон. Узы памяти

– О, пожалуйста, мать! Имей порядочность признать, что дело вовсе не в служении. Амбиции помогли тебе получить место. Личные амбиции. Мы не журналисты, мы – твоя семья. И не стоит нам лгать только потому, что лжешь всем остальным!

– Рокси, милая, успокойся, – укоризненно покачал головой Тедди.

В груди Алексии сжался знакомый ком гнева. «Успокойся?» Неужели Тедди нечего больше сказать? Почему он никогда не защитит ее как полагается? Почему вечно угождает комплексу жертвы Рокси, постоянно ходит на цыпочках, когда бывает в ее обществе? Девчонка использует проклятое кресло как оружие, и Алексии это до смерти надоело.

– Кстати, о возможностях, быках и рогах и… тому подобном, – робко начал Майкл. – У меня новости.

– Только не говори, что наконец нашел славную девушку и решил жениться, – поддразнил Тедди. – Я думал, мы договорились. Никаких свадеб, пока не окончишь Оксфорд.

– Не волнуйся. Никаких свадеб. По крайней мере таких, где я буду выступать в роли жениха. Но… у меня другие новости. Я окончил Оксфорд.

Полное молчание. Атмосфера сгустилась настолько, что ее можно было резать ножом. Первой заговорила Алексия.

– Может, пояснишь, что это значит? Ты не так давно начал.

Майкл жалобно уставился на мать.

– Университет не для меня, ма. Правда.

– Не для тебя? Но почему?

– Честно? Мне до смерти скучно.

– Скучно?! – взорвался Тедди. – В Баллиоле? Что за бред.

– Помните «Кингсмир ивентс», компанию, которую мы с Томми открыли в прошлом году? – бросился вперед Майкл очертя голову.

Томми Лайон был лучшим другом Майкла. Мальчики встретились в подготовительной школе и с тех пор не расставались.

– Не слишком.

– Помните! Мы устроили тридцатилетний юбилей для того русского парня на яхте в Сен-Тропезе прошлым летом!

– Смутно.

Алексия глянула на Тедди. Обычно жизнерадостное лицо мужа сейчас походило на грозовую тучу.

– Так или иначе, мы заработали двадцать пять штук чистой прибыли. На двоих! – гордо воскликнул Майкл. – И с тех пор у нас было много заказов – корпоративы, бар-мицва[4].

Этого Тедди уже не вынес.

– Бар-мицва! – завопил он. – Ради всего святого! Ты де Вир и на полпути к получению диплома адвоката в Оксфорде! Неужели всерьез ожидаешь, что я и твоя мать согласимся, чтобы ты выкинул все это на ветер и заказывал клоунов и воздушные шары для тринадцатилетних еврейских мальчишек из Голд ере чертовых Грин![5]

– Клиенты – их родители, – рассудительно втолковывал Майкл. – И не стоит презирать Голдерс-Грин. Некоторые еврейские мамаши тратят до полумиллиона на большой праздник маленького Самуила.

– Полмиллиона? Фунтов?

Даже Тедди поразила такая цифра.

– Подумай о возможностях, па!

Веселые серые глаза Майкла зажглись:

– Мы с Томми можем получить чистыми восемьдесят – сто тысяч штук за ночь!

– Да. А с дипломом Баллиола и моими, и материнскими связями через несколько лет можешь зарабатывать в Сити десятки миллионов. Прости, Майкл. Но так не пойдет.

– Прости, па, но не тебе решать. Я официально ушел из колледжа сегодня утром. Отдал свои ключи, и все такое.

– Что-о-о-о?

Вопли Тедди разносились по всему дому до самой привратницкой. Рокси попыталась вмешаться, и скоро все трое орали друг на друга, как разъяренные члены парламента во время «Часа вопросов» премьер-министру.

Алексия прикрыла глаза. Сначала чертова Рокси снова завела ту же волынку, а потом Майкл бросил эту бомбу. Вот тебе и праздничный ужин!

Она облегченно вздохнула, когда Бейли, их дворецкий, тронул ее за плечо.

– Простите, что прерываю ваш обед, мадам. Но кое-кто у ворот хочет вас видеть.

Алексия взглянула на часы «Картье», прошлогодний подарок мужа на годовщину свадьбы. Начало десятого.

– Довольно поздно для визитов. Кто это?

– В том-то и дело. Не хотят назваться и ведут себя… как-то неестественно. Дженнингс не знал, что делать.

Алексия отложила салфетку.

– Хорошо, я сейчас приду.

Алфред Дженнингс почти сорок лет служил привратником в Кингсмире. Семидесятилетний глуховатый сердечник, он вряд ли годился в охранники. Майкл однажды сказал, что Дженнингс свиреп, как новорожденный котенок, фраза, которая, по мнению Алексии, идеально описывала Дженнингса. К сожалению, теперь, когда она стала министром внутренних дел, безопасность больше не была предметом шуток. На нелегкой должности министра тюрем она заработала себе немало врагов, некоторые были потенциально опасны, остальные – просто психи. Санджай Пател, индиец, заключенный «Уормвуд-Скрабе», покончивший с собой, когда ему накинули срок, имел особенно горластую и неприятную группу поддержки. Алексию не так легко было запугать, но она не могла позволить себе быть галантной с нежданными гостями.

Привратницкая Кингсмира состояла из офиса-гостиной внизу и одной спальни с ванной наверху. Дженнингс постарался навести уют, и электрический камин постоянно горел.

– Простите, что побеспокоил вас, мэм, – прохрипел он, когда вошла Алексия. – Особенно во время ужина. Парень уже ушел.

– И прекрасно, Альфред, лучше перестраховаться, чем потом жалеть. Кстати, камеры были включены?

– О да, мэм.

Старик закашлялся, довольный, что хоть что-то сделал как надо.