Сидоровы Центурии

— Ничего, ваше сиятельство, авось еще часа два погода продержится, — заверил его ловчий, а затем приказал борзятнику, которого назвал Тимофеем, следовать за барином, чтобы дать Ракете передышку.

Сергей Сергеевич мгновенно решил, что Тимофея надо как-то особо отметить и попросил ловчего, которого его стременные уважительно называли Петром Ивановичем, высказать по этому поводу свое мнение. Ловчий смутился, а потом, видно, набравшись храбрости, сообщил, что Тимофею очень нравится дочь барского садовника Светлана, и он намерен в самое ближайшее время просить у их сиятельства разрешения с нею обвенчаться.

Сергей Сергеевич вначале удивился, но потом вспомнил, что без разрешения своих помещиков крепостные крестьяне даже не имели права жениться и выходить замуж. Дождавшись, когда стременные "заторочат" зайца, то есть привяжут его за ремешок сзади седла лошади "их сиятельства", которую они, хлопая по крупу, называли Мэри, охотники двинулись дальше — по тому же полю в направлении межевой лесополосы.

— Какая несправедливость! Я, лично, пальцем о палец не ударил, чтобы затравить зайца, а трофей, почему то достался мне, — размышлял про себя Сергей Сергеевич.

Как не старался он вспомнить хоть что-то из своей, по-видимому, предпоследней, жизни, ничего у него не получалось. Так, какие-то смутные образы и мысли, словно поток воспоминаний прочно преградила несокрушимая плотина. И тогда он мысленно призвал на помощь магистра рога. В тот же миг он услышал откуда-то сверху знакомый дребезжащий голос:

— Не имею права на эту тему с вами говорить напрямую, но могу кое-что подсказать, например:

"Je passarai sur cette terre,

Toujours rИveur et solitaire,

Sans que personne m'ait connu.

Ce n'est qu'au bout de ma carriХre,

Que par un grand trait de lumiХre

On verra ce qu'on a perdu".

— Что это? — удивился Сергей Сергеевич, без особого труда справившись с переводом:

"Земным путем сойти до срока,

Медлительно и одиноко,

Не узнанным при свете дня,-

Но там, где небо тьмой одето,

В конце пути по вспышке света

Вы опознаете меня".

— Это — ваши стихи, написанные в минуту меланхолии, причем, там, где писать ничего не надобно. От того, наверное, вы и ничего не помните, — сказал магистр рога и издевательски засмеялся.

— Поскорее бы найти открытый огонь, чтобы избавиться от этого наваждения! — подумал Сергей Сергеевич, упрекая себя за то, что не сделал этого до того, как сел на лошадь, чтобы поучаствовать в псовой охоте.

За лесополосой начиналось второе поле. Снег не смог засыпать высокие, почти до колена, сухие стебли травы, и поле казалось покрытой серой вуалью белой пустыней. Местность имела слабый, едва заметный подъем. Здесь-то и должна была начаться настоящая потеха с участием выжлятников и своры гончих собак. Еще при приближении к лесополосе Сергей Сергеевич слышал, что где-то неподалеку идет гон: истошно лают собаки, кричат (порскают) люди и трубят рога. Потом он услышал ружейный выстрел. Постепенно затихая, звуки гона сошли со слуха. Однако вскоре гон послышался вновь, лай собак звучал всё сильнее и был суматошлив и визглив, не умолкая ни на минуту. И опять все стихло.

Борзятники двигались неспешно, развернутым фронтом метрах в ста друг от друга, держа борзых на сворах. Сергей Сергеевич со своими стременными по-прежнему находился в центре и не мог не налюбоваться злой скачкой собак и их ловкостью. На пригорке показался всадник на гнедом коне, в черной одежде с серебряным шитьем и поскакал навстречу Сергею Сергеевичу. Сопровождающие Сергея Сергеевича стременные остановились, и он тоже последовал их примеру.

— Це ж Данила! — воскликнул стременной слева. В его голосе чувствовалось удивление.

— Мабуть что-то неладное? — встревожился его напарник.

Через две — три минуты всадник, которого стременные назвали Данилой, на сильных рысях подскакал к Сергею Сергеевичу, вздыбив взмыленную лошадь, остановился, спрыгнул с седла, взял лошадь под уздцы и, сняв шапку, поклонился и со словами: "Беда, барин, беда!" — начал свой доклад.

Вначале Сергей Сергеевич ничего не понял, а поняв, не поверил. Доезжачий Данила — худощавый мужчина среднего возраста — утверждал, что вместо волка выжлятники выгнали из Верхнего оврага вовкулака — "людину-перевертеня, що має надприродну здатність перевтілюватися у вовка".

Гнездо волка было отыскано так определенно и точно, что Данила сразу набросил на него всю свору гончих, намереваясь выгнать волка в поле навстречу борзятникам. Первыми на волка, у которого оказалась невероятно длинная морда и челюсти с огромными клыками, набросились старые собаки, но повалить его им не удалось. И тогда Данила выстрелил в волка из ружья картечью, полагая, что, почуяв запах крови, гончие еще злобнее его возьмут. Но раненый волк к его страху и удивлению стал превращаться в человека. Даже собаки испугались так, что разбежались, кто куда, и их с трудом удалось сбить в свору. Раненый вовкулак, изрыгая проклятья, выбрался из оврага и побрел по полю, оставляя за собой кровавый след, но отошел недалеко, и упал.