Сигареты и пиво

Я сел на табурет, крутя пальцами и думая об этом факте. Недалеко от меня, на стойке, я заметил недопитую пинту. Там оставалась примерно треть. Никогда не понимал тех, кто не допивает пиво, они ведь знают, что в дерьмовых странах у людей этого пива нет. А это было хорошее пиво, только, может, выдохшееся слегка. Я двигался вдоль бара, пока эта пинта не оказалась передо мной, потом уселся как следует и убедился, что никто меня не пасет. Ну, разумеется, никто не пас. Кому захочется смотреть на вышибалу без двери.

Я взял пинту и стал медленно пить. И пока пил, пытался понять, о чем брюзжат у меня за спиной. Не получилось. Говорили слишком тихо, по очереди, как будто у них там собрание или что-то типа того. Какого хера они все вообще тут делают? Их паб — “Хопперз”, по крайней мере, для большинства. А не “Длинный нос”. У меня есть причина пить здесь, для меня “Хопперз” — место работы, и в свободное время мне нужно сменить обстановку. Но они? Какое право они имели припереться сюда и шептаться, как… кучка… ну, шептунов каких-то. О чем они вообще говорили?

Могу поспорить, они говорили обо мне.

Вот он я — мистер Отмороженный Ебаный Урод Бывший Вышибала — сижу и думаю, что всем на меня насрать. А между тем эти уебки за моей спиной тычут в меня пальцами и ржут.

Вы только посмотрите на старину Блэйки, у него нет работы и бабла, он не может заплатить за пиво и допивает остатки.

Уроды.

— Эй, Блэйки, — позвал один. — Что ты на это скажешь?

— Чего там? — сказал я, поворачиваясь к ним. — На что, бля, я что скажу?

Какое-то время мне никто не отвечал, а я не мог понять, кто меня спросил. Я сидел тихо-мирно и ждал ответа. Но получил только бегающие взгляды. И то не слишком много. Большинство глядело в пол или бухало пиво из своих стаканов.

— Ну, ну, Блэйк, — сказал Натан у меня за спиной. — Мы тут все на твоей стороне.

Я посмотрел на него, пытаясь врубиться, о чем ваще речь. Клиенты снова начали шептаться. Я почувствовал, что мотор у меня разогнался, но чуть-чуть снижает обороты.

— То, что ты здесь видишь, — сказал Натан, эдак тихо и доверительно, — то, что ты видишь в этом баре, Блэйки, называется исход. — Он указал кивком мне за плечо. — Эти ребята — отверженные пьющей общины Манджела. — Кто-то поставил на стойку пустой стакан, и Натан пошел туда.

Пока его не было, я изо всех сил ломал голову над тем, что он только что сказал. Когда он вернулся, я спросил:

— Че, бля?

— Изгнанники, Блэйк. Честные, хорошие клиенты, которых изгнали из среды обитания, которая, так уж совпало, является бывшим местом твоей работы.

Хотелось мне, чтобы у меня была сигарета. И еще одна пинта.

— Ты про “Хопперз”?

— Ну да, Блэйк, я про “Хопперз”. Народ вдруг перестал там пить. Ты что, закрывал на все глаза последнее время?

Ну так открой их, Блэйк, и ты увидишь, что Манджел меняется на глазах.

— Ну, — сказал я. Натан поставил передо мной полный стакан, и я выпил оттуда половину. Понимаете, за первую пинту я все еще не заплатил, так что хрен знает, какую игру он вел. Но спрашивать Натана о его мотивах — не мое дело. — Ну, — сказал я, слизнув пену с верхней губы. — Ну…

— Тебе есть что сказать, Блэйк? Кроме вступления.

— Ну да… то есть, нет, ты прав. То есть, этот Ник Как-его-там.

— Нополи.

— Че? Короче, по-любому это Ник Как-его-там, вся хуйня из-за него. С тех пор, как он сюда приехал, все стало дерьмово.

Натан начал приглаживать усы.

— Не стану спорить, Блэйк.

— То есть, хули было брать кого-то еще стоять у ебаной двери. Какого хера он мутит? Я ебаный начальник охраны “Хопперз”. Ты это знаешь, я это знаю и любой кретин это знает. Ты говоришь, эти чуваки приверженные, да? А ты знаешь, почему? Потому что я больше не стою у дверей. Потому что там, блядь, стоит ебаный Фрэнки, стоит там как…

— Блэйк…

— …ебать… Короче…

— Блэйк, слушай…

— И знаешь что? Ты, бля, знаешь, так ведь? Потому что я тебе скажу, на хуй. Видишь мое лицо, он меня сюда ударил. Вот сюда вот. И вот еще тут…

— Блэйк…

— Он меня подловил. Я с ним тихо-мирно беседовал, ну, типа усомнился в его достоинствах, а он, типа бля… — на нем какие-то кольца были, бля, иначе бы он… и еще свинчатка или что-то…

— Заткнись и послушай.

Я никогда не слышал, чтобы бармен Натан так громко кричал. Можно сказать, что крик не входил в его репертуар. Натану это просто было не нужно. И поэтому я сделал как он сказал, и захлопнул варежку. И все остальные долбоебы в “Длинном носе” в этот конкретный день сделали то же самое, и воцарилась тишина.

— Давайте, — сказал он посетителям, махнув рукой. — Продолжайте.

Они дали и продолжили.

— А теперь слушай, — сказал он, облокотившись своими волосатыми руками на стойку и наклонившись ко мне поближе. — Как ты знаешь, это тихое заведение, у него такая репутация. Так всегда было, и так всегда будет, и именно так мне нравится. Много людей — это неприятности, а неприятностей, как ты тоже знаешь, я не люблю. Но сейчас — в данный конкретный момент долгой истории этого паба — в “Длинном носе” не тихо и не спокойно.