Сигареты и пиво

Поскольку он не из нашего города, толком о нем ничего не известно. Только слухи. Одни говорят, что он скрывающийся гангстер, как и его предшественник Джеймс Фен-тон. Другие, что он солдат-дезертир, сбежавший псих, мессия… или все вышеперечисленное. Но только он знает, чем он занимался до того, как появился в Манджеле. Мы попытаемся рассказать о том, что он делал с тех пор, как приехал сюда.

Я должен написать о Нике Нополи. След ведет к нему и обрывается. И, поскольку сам он не собирается рассказывать о себе, я напишу обо всем, что мне удалось узнать.

Первые упоминания о нем относятся к периоду пяти-шестимесячной давности. Он был замечен около “Фуражира”, сначала в одиночку, но потом рядом с ним появились Найджел Оберон и Родерик Сли, оба жители района Норберт-Грин, более известные как, соответственно, Нобби и Дубина. (Оберон и Сли уже несколько раз появлялись на страницах нашей газеты в связи с обвинениями в насилии, в том числе, сексуальном. Им удалось избежать наказания по самому серьезному из этих обвинений, связанному с исчезновением девушки четырнадцать лет назад.) И именно у “Фуражира” — паба, известного терпимостью к употреблению спиртных напитков несовершеннолетними, — Ник Нополи посеял первые семена Кайфа.

Благодаря своему угрожающему эскорту, Нополи получил свободный доступ к самым темный уголкам Манджела, включая зал игровых автоматов. Здесь он создал сеть дилеров, которые брали у него наркотики и распространяли везде, где можно найти молодых людей, в том числе, в школах. И уже очень скоро Кайф завоевал ту популярность, которой он пользуется сегодня.

Какое место в этой схеме занимает “Хопперз”, остается загадкой. В Манджеле наркотики можно продавать везде, более того, их уже продают. Превратить паб в наркопритон — это то же самое, что превратить прибыльный бизнес в убыточный, потому что основной интерес заключается не в легальном пиве, а в нелегальных наркотиках. Но “Хопперз” — это не просто паб. Несмотря на свою неприглядную историю, “Хопперз” — оплот социальной жизни Манджела. И замена здоровых, зрелых, пьющих пиво клиентов на молодых, но уже умирающих наркоманов, можно рассматривать как просчитанный ход, сделанный с целью разрушения ядра общественной жизни Манджела.

— Фффф, фуффф, — сказал я.

Ну давай же, думал я. Скорее уже, мать твою. Но думать становилось тяжко. Веревка выжимала из меня жизнь, но делала это как-то слишком неторопливо.

А потом все закончилось.

Во мне как будто что-то щелкнуло, и меня выбросило в небо. Я пролетел сквозь облака как самолет или птица, которая поднялась слишком высоко. А потом я на что-то упал и решил, что это место, куда отправляются покойники. Насколько я видел, не такое уж плохое это было место, только пол твердый, и я шваркнулся головой. А еще было облачно, поэтому я вообще ничего не видел. Кто-то швырял в меня камнями, один попал мне в голову, а другой, здоровый, в руку.

Я передумал и решил, что не такое это и хорошее место. И если честно, мне очень хотелось задержаться и взглянуть на тюрьму Манджела. Особенно, когда я услышал, что кто-то идет.

Я подумал, что это, наверное, тот чувак, который швырялся камнями. Или, может, не чувак, а монстр или что-то типа. Что бы это ни было, мне не нравились звуки, которые оно издавало — крики и рев. Я пополз в другую сторону и стал надеяться на лучшее. Я слышал, что их уже несколько, и все рычат и пыхтят. Я полез за своим разводным ключом. Но на мне была одежда какого-то другого чувака, и ключа я не нашел. Большая рука схватила меня за лодыжку.

А потом за другую.

Я закричал. Я знаю, что кричат только бабы, но я ж был не в Манджеле. Я был в стране покойников или как там ее, а там обычные правила не котируются.

— Ааааа, — сказал я, думая, когда они отрежут мне ноги. Я точно знал, что их отрежут. Эти монстры собирались отомстить мне за все плохое, что я сделал в жизни. И сопротивляться было без мазы. Я ведь не могу уделать монстров. И бежать некуда.

Я замер и попытался отключиться.

Я этому трюку научился еще когда был мелким. Уходишь целиком в себя и говоришь себе, что твои руки и ноги — это не ты, и живот не твой, и жопа — просто подушка или что-то типа. Срабатывает, если сделать все правильно, и уже неважно, насколько сильно твой старик тебя пиздит. Так можно часами существовать и даже забить на все, что тебе говорят, если уйти очень глубоко в себя. Именно это я и сделал, забил на весь этот рев и на то, как эти монстры со мной обходились. И только когда один из них вставил мне в рот сигарету, я решился взглянуть.

Это был Большой Боб.

И еще двое.

— Вы че тут делаете? — спросил я. А потом сам все понял.

Я больше не был в покойничьей стране. Так вот.

Большой Боб посмотрел на меня так, будто я только что нассал в кухонную раковину его мамаши. Плим и Джона уставились в потолок. Я тоже посмотрел. В потолке была большая дыра, а за ней — большое темное пространство.