Сигареты и пиво

— Не сомневаюсь, Блэйк. По правде, я и сам это знаю. Но то, что они там толкутся, не значит, что они тратят бабки. Ни хуя они не тратят, Блэйк. По крайней мере, в моем баре.

Я заметил у себя перед носом свежую пинту, и поднял стакан. Не то, чтобы я пить хотел или еще че, просто нужно было подумать.

Не тратят бабло в баре? Ну, сейчас клиенты стали всяко помоложе, а это значит, что с баблом у них, как правило, туго, но разве ж я не расшибался в лепешку в последнее время, сражаясь с нарушениями порядка на почве употребления спиртного в общественных местах? А как же они умудрялись нажираться, если ни хуя не покупали?

— Тебе есть что мне рассказать по этому поводу? — распинался тем временем Натан. — Сейчас я зарабатываю в неделю на «Хопперз» в два раза меньше, чем в прошлом году. Может, ты мне объяснишь эту странность? — он попарил мне мозг пару минут, потом добавил:

— Не ссы, я знаю, что ты в кассу не лазишь. Спиртного на складе не убывает. Люди ничего не покупают, Блэйк. А если и покупают, так это не мое пиво.

— Знаешь че, Натан, — сказал я, слизывая пену с усов. — Я, честно, не знаю…

— И ты себя называешь менеджером? И не говори, что это не так, я знаю, что называешь. Управлять заведением типа «Хопперз» — это больше, чем просто стоять у дверей, Блэйк. У дверей может стоять и слепая собака. Чтобы деньги шли, нужна деловая жилка.

— Ладно, ладно, — сказал я, косясь по сторонам. В кабаке было не больше пяти посетителей, и все терли о своем. Но это все равно дело принципа — босс не должен говорить с подчиненными так, как это делал Натан. — Может, хватит об этом уже?

— Ладно, неважно. У меня есть план — сделать «Хопперз» таким, как раньше. Я хочу, чтобы завтра все работало как часы, как, судя по твоим словам, все и происходит. Чтобы никаких драк и никаких непристойностей, вроде тех, о которых я слышал.

— Это было…

— Мне посрать, что это было. Лишь бы этого не было завтра. И чтобы персонал прекратил околачивать груши. Скажи этой, как ее, чтобы она оставила в покое свои ногти и хотя бы раз вложила душу в свою работу.

— Ага, — кивнул я. — Я ей как раз об этом говорил…

— Но не отпугни клиентов. Больше всего я хочу, чтобы клиенты завтра вечером расслабились. Пусть расслабляются, я хочу, чтобы касса ходила туда-сюда, как член у жеребца, который кроет племенную кобылу.

Я кивал как заведенный. Понимаете, я хотел задать ему вопрос. Но подходящий момент все никак не подворачивался. У меня в башке что-то не то творилось. Он меня просто запарил этими разговорами.

— Натан, — сказал я. — А че намечается-то завтра вечером? — Все это было как-то ненормально. «Хопперз» управляет сам собой, типа того. И нельзя ничего менять. Что бы там вечером ни происходило — это было частью единой картинки, гобелена под названием «Вечер в «Хопперз»».

— Ну, Блэйки, — сказал он. Я терпеть, блядь, ненавижу, когда он так говорит. — Давай знать буду я, а ты будешь делать свою работу. — Он подмигнул мне и пошел. — А, и вот еще, — сказал он подумав, — очисти сцену.

— Какую еще, на хуй, сцену?

— Да ладно тебе, Блэйки. Ты в этом долбаном месте всю жизнь работаешь. Ты знаешь, где находится сцена.

— Ну да, но это ж не сцена уже. Так, возвышение, где тоже бухают.

— Называй, как хочешь, но завтра это снова будет сцена. Так что кончай спорить, просто расчисти сцену. Я кое-что запланировал. — Он подмигнул и стал обслуживать клиента. Тут зазвонил телефон, и он взял трубку. — А, привет, куколка, — сказал он в трубку, потом отвернулся от меня и начал что-то тихо бормотать.

Я потягивал пиво, глядя, как поднимаются пузыри, и смакуя уникальный вкус, который бывает только у пива в «Длинном носе». Иногда лучше сосредоточиться на таких вещах, а не на всякой хуйне, которую подсовывает тебе жизнь.

Я как раз медитировал на золотисто-пшеничный цвет пива в тусклом освещении «Длинного носа», когда Натан протянул трубку мне. — Это тя, — сказал он. — Твоя Салли.

Я помотал головой и прошептал:

— Меня тут, блядь, нет.

Он тоже покачал башкой, передал ей новости и пошел к очередному клиенту.

Когда он проходил мимо, я тихо поставил пустую кружку на стойку и поднял бровь.

— Еще одно, — спросил я, зыркая влево-вправо, чтобы он понял, что это что-то пиздец важное. Он наклонился, его густые брови торчали вперед, как антенны. — Ты слышал про новую тачку в городе?

— Че за новая тачка?

— Ну, новая, типа. Большая, блестящая. Пиздец уродливая.

Уголки его рта тут же опустились вниз, и он один раз мотнул головой, но так, уверенно. — Нет, ничего такого не слышал.

У меня в кулаке уже была зажата пятерка. Последняя, блядь. Я вытянул руку и показал ему синий краешек купюры.

Он наклонился ближе.

— Слышь, Блэйки, ты б уши проверил, что ли. Говорю же, не видел я никакой новой тачки. И если тебя интересует мое мнение, не стоит тебе интересоваться новыми блестящими тачками, потому что новые блестящие тачки — ни хуя не твоя забота. Твоя забота, Блэйк, стоять у дверей в «Хопперз».