Сигиец (СИ)

— Да тут бойня была, — проворчал «котелок», с отвращением харкая на пол, и, выставив перед собой пистолет, пошел вглубь зала. Остальные последовали за ним.

Сигиец пристально следил за ними из своего угла, за их настроениями: настороженность, страх, омерзение, сомнение — отражались переливом цветов и дрожанием аур. На него не смотрели. Горка тел казалась более важным, достойным внимания и обсуждения дополнением интерьера «Морского слона».

— Это кто такие хоть? — прогнусавил один из силуэтов.

— Хер знает, — отозвался другой. — Хотя погодь… Этот вроде бы… Кристоф, ага. Этот… этот Лобастый. А этот?..

Силуэт, дрожа от брезгливости, протянул руку к трупу на самом верху.

— Бебек, — отшатнувшись, заключил он.

— Ну а тот, что снизу? — спросил «котелок».

— Да чтоб я знал!

— Это…

На пол что-то упало, судя по всему, голова. Силуэты прыснули в стороны.

— Фу, блядь!.. Тьфу-кхе-кха!.. Кессер, драть его в сраку! — закашлялся кривой нос.

— Да уж отодрали, аж башка отпала!

Раздался нескладный и неловкий смех.

— И каким хером пидоры модерские здесь оказались? — возмутился один из силуэтов, упершись в бока. — Уговорено ж: мы к ним не лезем, они — к нам!

— Да хрен с ними! — воскликнул «котелок». — Какой пидор их так порезал? Да еще в нашем районе?

— Этот, — сказал сигиец.

— Ох ты ж сука! — ближайший к нему силуэт подпрыгнул от неожиданности.

— Ты еще кто⁈ — требовательно спросил «котелок». — Откуда здесь взялся?

Он приблизился к сигийцу с наставленным пистолетом. Остановился, темнея от подозрительности.

Сигиец моргнул, возвращая обычное зрение, и прищурился от слишком резкой перемены: мгла отступила, а кабак заполнил полумрак, вернулись четкость и яркость. За дулом наставленного на него пистолета пряталась обезьянья физиономия с торчащими из-за пышных, неопрятных рыжих бакенбард оттопыренными ушами. На голову был надет тот самый потертый котелок. Окурка в зубах не было.

— Мастер маскировки сраный, — проворчал курильщик и вдруг уставился на сигийца еще подозрительнее. — Э, слышь, мы не пересекались, не?

Сигиец равнодушно посмотрел ему в глаза. Через секунду «котелок» стушевался, моргнул и пренебрежительно фыркнул:

— Да не. Я б такую гнусную харю запомнил.

Он разогнулся, но пистолет по-прежнему держал наставленным на противника.

— Так, — цокнул языком «котелок», — ну чего здесь, сука, случилось?

Сигиец посмотрел на присутствующих. У Лысого до сих пор красовались на лысине ссадины он разбитой бутылки. Двое других внешностью не выделялись: типичные бандиты из ближайшей подворотни. Худощавые, небритые, слегка потасканные жизнью, постоянными драками и алкоголем. У одного из них не хватало на левой руке мизинца. У второго и вправду нос был слегка свернут на сторону и деформирован от неправильно сросшегося перелома.

— Эй, залетный, с тобой говорю! — окликнул сигийца «котелок». — У тебя большие проблемы. Мало того, порезал модерских, так еще и в нашем районе! Мне-то, в общем, насрать, я б их всех, нищебродов, перехуярил, но босс сказал их не трогать. Вот мы и не трогаем. А ты все засрал! Так что живо колись, нахера, а не то… — он выразительно погрозил пистолетом.

Сигиец перевел на него взгляд. Решительность «котелка» несколько поколебалась.

— Пришли. Начали хамить. Просил извиниться. Не извинились.

— И?

Сигиец спокойно взглянул на кучу трупов за спиной «котелка». Тот не устоял и быстро обернулся.

— Так, — «котелок» сдвинул на затылок шляпу и поскреб темя левой рукой. — А чего приходили?

— Спроси их.

— Очень смешно, — кисло усмехнулся «котелок». — Они такие разговорчивые теперь!

— Особенно Кессер, — прогнусавил кривой нос.

— Тогда не узнаешь, — сказал сигиец и покосился на подступившего ближе Лысого. Если у того в мозгу и возникла тень подозрений, на одутлой физиономии ничего не отразилось. Он смотрел на сигийца телячьими глазками с неприязнью, но не более.

— Ты че, самый умный? — пробасил Лысый, почесывая лапищей волосатую грудь под распахнутой жилеткой на голое тело. — Мы умных не любим, да, Меркатц?

— Ага, — поддакнул «котелок». — Понимаешь ли, приятель, ты влез в говно по самые уши. Ты модерских порезал, а у нас с ними как бы мир… Если Пебель узнает, он предъявит Штерку, а Штерк не тот мужик, который любит оправдываться. Слово за слово, так опять начнем друг другу кровь пускать, а оно нам надо из-за какого-то лося залетного? Соображаешь?

— Соображаю, — сказал сигиец.

— Ладно, был бы ты из наших — понятное дело: шваль модерскую к ногтю прижал за беспредел. Штерк бы сам Пебеля спросил, какого хера его пидоры на чужой земле трутся. Но ты ж никто, звать тебя никак…

— Финстер.

— А?

— Хуго Финстер, — сказал сигиец.

— Да хоть Анна-Генриетта, кронпринцесса наша и супружница кронпринца! Я тебя не спрашивал! — зло проворчал Меркатц. — Короче, — выдохнул он, опустив пистолет, — чтоб недоразумение замять, надо тебя модерским выдать, я так думаю, а?

Остальные покивали.

— Нехер думать! — гаркнул Лысый. — Повязать фраера да в Модер его, пущай нищеброды сами с ним разбираются!

— Можешь попробовать, — сказал сигиец.