Сигма

И сами судьи, и законодатель исходят из презумпции незаконности судебного акта, вынесенного в первой инстанции. Иначе не устанавливали бы отложенный порядок его вступления в законную силу, процедуру восстановления срока на обжалование и трехступенчатую систему надзирающих инстанций, каждая из которых может отменить судебное решение. Может, но не хочет.

Все без исключения надзирающие инстанции загружены по полной программе, а почему? Потому, что основания к отмене есть, а усмотрения на отмену нет. Участники процесса бомбардируют суды различных уровней своими жалобами в надежде, что ничем никому не обязанная инстанция вдруг возьмет, да и усмотрит основания к отмене судебного акта, незаконность которого очевидна не только юристам. Вслед за жалобами по этажам судебной системы кочуют многотомные дела.

Коромысло смыслов «основание-усмотрение»в часовом механизме отечественной коррупции во многом объясняет наличие феномена, который удивляет некоторых зарубежных экспертов, а именно: — в России взятки дают/берут за принятие законных решений, тогда как в Европе подобным образом принято оплачивать нарушение закона.

Так что контора пишет. Судьи жалуются на перегрузки и требуют упростить процесс. Минфин собирает пошлину за обжалование. Помощник судьи вносит очередные исправления в опись документов.

Боюсь, в своих бедах повинен сам судейский корпус, превративший систему юстиции в инкубатор по производству некомпетентных судебных решений и их заверенных копий, истинная ценность которых измеряется стоимостью затраченной на их изготовление бумаги и наших загубленных судеб.

Поэтому судей и не жалко.

Коллегию присяжных давно следует перенести в апелляцию. Только тогда общество сможет контролировать деятельность судей первой инстанции и заставить их работать в соответствии с нормами морали и права, соблюдать те правила, которые они сами для себя установили и сами же не соблюдают.

Напомню, что из 8 (восьми) безусловных оснований к отмене решения на стадии апелляции только одно имеет юридическую подоплеку, т.е. для отмены судебного акта в остальных 7 (семи) случаях не нужно быть юристом, чтобы увидеть — решение не подписано судьей, отсутствует протокол судебного заседания, нарушена тайна совещания и пр.

Может быть, присяжные наведут порядок и с декабрьскими исками. Все, что для этого нужно, это отменить первые 10 тысяч определении о возвращении таких исков лицам, обратившимся с ними в суд.

Пока же присяжные контролируют только качество поддержания государственного обвинения. Оно нам надо?

5. Delirium unternorm

Стремлением порулить рыночными отношениями, чтобы заставить их субъектов соблюдать судейские правила игры (попробуем угадать, какие именно), объясняется и отчетливая тяга нашей юстиции к судебному прецеденту. Считается, что высшие судебные органы фактически издают нормы, вносящие изменения и дополнения в действующую систему нормативного регулирования.

Именно этим пытаются объяснить движение российской правовой системы к восприятию прецедента как полноценного источника права.

К сожалению, полноценным источником права прецедент не стал и в ближайшее время не станет. Дело не в том, что власть судебная не должна подменять собой власть законодательную или какую-либо еще. В конце концов, теория разделения властей — это всего лишь теория. Напишут где-нибудь в Налибокской пуще нам Вторую Великую конституцию о том, что прецедент является источником права, и все. Тысячи диссертантов насочиняют горы обоснований этому замечательному факту, а миллионы преподавателей понесут знания в широкие массы.

Дело в другом — судебное решение (прецедент) превращает норму объективного права в норму права субъективного. В этом суть процесса правоприменения. Субъективное право, хоть тресни, не имеет, и не должно иметь общеобязательного для всех характера. Его нормы обязательны только для конкретных участников одного, отдельно взятого отношения (для мужа А при разводе с женой Б, для продавца В при возврате товара покупателем Г и т.д.). На то оно и субъективное.

Правоприменительные акты высших судов представляют собой разновидность корпоративных правил. Судейских корпораций у нас две. Одну возглавляет Конституционный Суд РФ, другую — Верховный Суд РФ. Так что у России не только два союзника, но и два врага. Один из них признал, что «северные» надбавки не входят в состав МРОТ (минимальный размер оплаты труда). Другой суд признал прямо противоположное. И что?

Даже судебные акты Европейского Суда по правам человека сами по себе не влекут для нас никаких последствий. Эти акты не то что источником права — юридическим фактом не каждый судья признает. Чтобы включился механизм их реализации, нужны дополнительные усилия, которым судебная система тупо сопротивляется.

Если же, к примеру, будет нарушен корпоративный акт Верховного Суда РФ в виде одного из постановлений его Пленума, то нарушителя выгонят с работы не за это нарушение, а за незаконное улучшение жилищных условий (как Майкову из ФАС МО).