Сигналы Страшного суда. Поэтические произведения

Как будто я еще довольно молод
И даже, кажется, сравнительно здоров.
Так почему ж меня сжигает постоянный холод?
Да потому, что в жилах истощилась кровь.

Декабрь 1941

Загородный, 16

95. «Дайте, дайте мне обед…»

Дайте, дайте мне обед,
Дайте сытный ужин.
А иначе Бога нет,
И на хрен он мне нужен.

Ранняя весна 1942

Загородный, 16

96. Игра в карты

Первый признак – потный лоб,
Мы очень рады.
Когда едим горячий суп,
Свистят снаряды.

Второй – медали на груди

И бешеные строки.
Ах, мы не знаем, что впереди,
Какой там джокер…

Но мы прокладываем путь.

Там месят тесто.
Там у меня осталась мать,
Там ждет невеста.

Лети, лети, крылатый друг,

Спеши на праздник милый.
Ты не окончишь полукруг
Моей могилой.

Кто отстраняет их полет?

– Не ты, конечно.
Но если, если Бога нет?
– Нам безразлично.

Бессмыслен праздник, если нет

Веселой встречи.
Мы оторвали свой обед,
Свисти короче.

Кто отстраняет их полет?

Мы очень рады,
Когда течет горячий жир с котлет,
И шоколаду.

Но если в небесах столбы

Родного дыма,
Мы воссылаем вам мольбы:
Валитесь мимо!

9–10 мая 1942

<Ленинград.> Николаевская, 73

97. Крым («Тесто всходит в темноте белее снега…»)

Тесто всходит в темноте белее снега,
Зеленей воды шумят деревья в парке,
Дышит хлебной печью раскаленная дорога,
Пыль лежит, как мука на теплой корке.

Хрупкий сахар арбузов склеивает пальцы,

До локтей в бараньем жире руки,
Крепкий сок благоухает чесноком и перцем,
В нём кипят золотые чебуреки.

Скумбрия еще свистит, захлебываясь маслом,

Камбалы еще сосут лимонный сок.
Неужели этот мир немыслим?
– Всё это голодный сон.

На горячих бубликах распускалось масло,

Мы их заливали козьим молоком.
К розовым бифштексам мы заказывали рислинг —
Почему ж нам не было легко?

Что-то не давало нам покоя.

Что-то нас тянуло к панике.
Видно, нам мерещилась выжатая соя
И дурандовые пряники.

24 мая 1942

Николаевская, 73

98. Псалом IV

Я еще плетусь за светозарным небом,
Но меня не выпускает ледяная тень.
Надо одеваться и идти за хлебом,
Мне сегодня что-то лень.

Я предлагаю кофе и открытки,

Я предлагаюсь весь,
Я сделался немой и кроткий,
И я с покорностью глотаю грязь.

Кускам подобранного с четверенек хлеба

Давно потерян счет.
Я, очевидно, никогда и не был
Ни весел, ни умен, ни сыт.

Еще висят холсты, еще рисунки в папках…

Но я теперь похож, —
Произошла досадная ошибка, —
На замерзающую вошь.

А впрочем, может, вши тебе дороже

Заеденных людей?
Если так, – выращивай их, Боже,
А меня – убей.

Но если что-нибудь над нами светит

И ты на небесах еси,
Я умоляю, хватит, хватит!
Вмешайся и спаси.

24 мая 1942

Николаевская, 73

99. Застольный гимн лещу