Сигналы Вселенной

— А я обрадовался! — скептически покачал головой Зайцев. — Я надеялся, что ты научишь меня, как сказать на языке Проксимы «атомная электростанция», а оказывается, они там, наверху, фантазируют!.. А что, если прав не Навратил, а Ватсон? Разве не могут излучать радиоволны с фазовочастотной модуляцией какие-то там раскаленные газовые туманности?

— С таким же успехом и крокодил может разговаривать на испанском! — рассердилась Алена. — Навратил меня посылает, чтобы я пригласила тебя сотрудничать с нами, а ты принимаешь сторону Ватсона против нас!

— Однако, Аленка, ты уже не понимаешь шуток! Вот как ты изменилась на Луне?.. Не знаю, чем бы я мог быть полезен Навратилу, но ты же знаешь, что вас не предам… А впрочем, поговорим об этом позже. Общество, наверное, приветствовало бы более веселые развлечения. Не пойти ли нам лучше в Парк культуры и отдыха?

Предложение Зайцева пришлось всем по вкусу, особенно Северсону, который почти ничего не понимал из разговора, хотя слушал очень внимательно. Расспрашивать «девушку с Луны» он побоялся, чтобы не показаться ей смешным.

* * *

В огромном, полном народа парке Северсон и Алена Свозилова, задержавшись возле одного из аттракционов, потеряли своих спутников.

— Мы теперь вряд ли найдем их среди такой массы людей, но это не страшно. Встретимся с ними у главного павильона, — успокоила его девушка. — А пока положитесь на меня. Я тут хорошо все знаю; недалеко отсюда университет, где я училась… Ну, так куда мы пойдем?

— Знаете куда? — улыбнулся Северсон. — На аэродром!

— Почему на аэродром? — удивилась Алена. — Вам со мной неинтересно? Вы хотите куда-то полететь?

— Нет, что вы! Если бы даже хотел полететь — не могу.

— А куда бы вы полетели, если бы могли?

— Сначала домой, в Норвегию, — сказал он нерешительно. — Затем снова попытался бы перелететь через Северный полюс… Но прежде всего хотел бы увидеть своими глазами ракетоплан, стартующий на Луну.

Алена посмотрела на часы:

— Все ваши желания — осуществимы, а последнее можно выполнить прямо сейчас. «Искра» стартует примерно через полчаса. Мы еще успеем.

Солнце уже заходило, и весь парк постепенно разгорался множеством огней. Повеяло свежей прохладой; нежно запахли ночные цветы. Во влажном воздухе звуки звучали мягче, мелодичнее.

Северсон и Алена долго шли по красивой пустынной аллее. Наконец впереди, между деревьев, блеснуло темное зеркало водоема. Они подошли к берегу широкого канала.

— Отсюда прекрасно видно аэродром, — сказала Алена. — Вы видите эту эстакаду вдали?.. Вот это и есть стартовый трамплин межпланетных кораблей.

— Я его уже видел, — сказал Северсон. — Когда мы летели сюда, Митька…

И вдруг слова застряли у него в горле. Эстакада озарилась красным сиянием, а на ее вершине появился удивительный самолет с маленькими крылышками сзади. Он задержался на какую-то долю секунды, а потом нырнул в воздух. Его путь по сумеречному небу прочертила огненная полоса, которая терялась где-то в бесконечности.

Северсон долго смотрел на то место, где в последний раз блеснула вспышка.

— Мне все это кажется сном… — сказал он задумчиво.

— Я вас понимаю… — прошептала Алена.

Было в ее голосе что-то такое, что Северсон невольно обернулся и впервые посмотрел в большие черные глаза девушки. Они были теплые и искренние.

Глава XI «Домой, домой!»

С прогулки домой Северсон вернулся тоже вертолетом, его провожала «девушка с Луны», Алена Свозилова.

— Спокойной ночи!.. До встречи в Праге!.. — крикнула она из окна вертолета, когда тот, высадив Северсона на крыше института Тарабкина, поднялся в воздух. Машина начала удаляться, превратилась в одну из летающих звезд над большим освещенным городом. Потом исчезла и звездочка. И только тогда Северсон оторвал взгляд от неба.

«До встречи в Праге!» — звучало в его ушах, когда он спускался на лифте.

«До встречи в Праге!» — еще слышалось ему, когда он вошел в свою комнату.

Северсон поднял штору, открыл окно, посмотрел вдаль. В голове суматошным роем пробегали события этого беспокойного дня, и все впечатления возвращались ярче и сильее, чем были, но их не хотелось анализировать. Странная тоска сжала его грудь. Он сам не знал, откуда появилось это не известное до сих пор чувство печального беспокойства.

Северсон сел к письменному столу, автоматически вынул из ящика лист бумаги и перо.

«Милый Альберт…» — написал он дрожащей рукой. Зачеркнул оба слова, скомкал бумагу. Снова протянул руку к ящику. Вытащил еще один лист и задумался, глядя на его белую поверхность.

Кому писать? Кому раскрыть свою душу?.. Он теперь один-одинешенек на белом свете — покинут старыми друзьями, а рядом с новыми — до смешного, жалок…

Северсон встал, несколько раз прошелся по комнате. Снова вернулся к столу. Он хотел избавиться от сумятицы мыслей и чувств, довериться хотя бы бумаге.