Сияющая пустота. Интерпретация "Тибетской книги мертвых"

Но выдержать сияющий свет реальности очень нелегко. Устремляясь на нас, он ослепляет и давит, пронзает сердце, как острым мечом. В то же самое время к нам устремляется поток другого света —манящего, неяркого и приятного. Этот луч белого цвета — путь, ведущий в мир богов. Он порождается невежеством и заблуждением. Невежество означает закрытость от ясного света и всеохватного видения. Из-за негативного влияния прошлых поступков умерший устрашится пронзительного синего сияния и попытается скрыться от него. Тут он ощутит притягательность этого ласкового и утешительного белого свечения иллюзии. Вступив на этот путь, он «попадёт в мир богов и продолжит блуждать по кругу в шести мирах существования». Пути, ведущие в шесть миров сансары, предстают в виде неярких лучей потому, что вернуться к привычным схемам поведения всегда легче, чем раскрыться навстречу совершенно новому образу существования. Трунгпа Ринпоче писал, что в этом мгновении выбора и заключается истинный смысл магии: «Точка, в которой мы можем либо выйти за привычные пределы и устремиться к незнакомому сиянию, либо вернуться к обычной утешительной тусклости, — это преддверие чуда». [134]

Возможных подходов к просветлению существует множество. Если мы неспособны распознать в божествах и сияющем свете нашу собственную истинную природу, нам следует положиться на веру, доверие и любовь. Следует подумать о синем луче света как о сострадании Ваджраяны, простёршемся, дабы увлечь нас в его сердце. Следует пробудить в себе искреннее стремление к нему. Дав описание каждого видения умершему напоминают соответствующий стих из «Молитвенного чаяния об избавлении от опасного пути через бардо»:

Пока я блуждаю в сансаре, пробиваясь сквозь великое невежество,
Пусть на сияющем пути всеобъемлющего знания
Ступает предо мною благословенный Вайрочана,
А позади меня — великая мать, Царица Пространства;
Пусть избавят меня от опасного пути через бардо
И приведут к совершенному состоянию пробуждения.

Предавшись сияющему синему лучу знания, узнав его или устремившись к нему с любовью, мы «растворимся в радужном свете в сердце благословенного Вайрочаны, соединённого со своей супругой, и пробудимся в самбхогакайе в центральной Области плотной совокупности».

Настрой на доверие и любовь необходим до тех пор, пока мы чувствуем себя отделёнными от божеств. Даже если мы поняли умом и до некоторой степени ощутили в медитации, что божества — это наша истинная природа, усвоить и закрепить это понимание всё же очень трудно. До тех пор, пока мы проводим разграничение между внутренним и внешним, нам приходится искать прибежища в пробужденной природе, пребывающей вне нас, и стремиться войти в неё всецело. И это ничуть не противоречит замечанию Трунгпы Ринпоче о том, что мирные божества неумолимы. Действительно, их нельзя ни улестить, ни обмануть, скрыв от них установку на самозащиту. Но искренняя любовь и преданность — это противоположность самозащиты. Это полное самоотречение.

Те, кто овладел ступенью «творения» божественной йоги или ступенью «превосхождения» атийоги, смогут распознать в этих божествах проявления своего собственного сознания и слиться с ними воедино. Сольются с ними и те, кто не способен на непосредственное узнавание, но верует достаточно глубоко, чтобы полностью отречься от своего «я». Те, кто владеет йогой иллюзорного тела, могут преобразовать тело бардо в тело иллюзии и предаться в этой форме привычной практике, что также приведёт их к освобождению. Те, чья вера глубока, но опыт невелик, могут переродиться на нижнем уровне чистой земли, где продолжат свой путь к пробуждению; в самом крайнем случае они возродятся в мире сансары, но в самых благоприятных условиях для следования дхарме. Состояние, в которое мы входим в каждый момент бардо, зависит от того, в какой мере мы отказались от самозащиты и предались видениям истинной реальности.

ВТОРОЙ ДЕНЬ

Из-за кармических отпечатков, порождённых невежеством и заблуждениями, мы можем вообще не отреагировать на первое видение. Пять «ядов» образуют покровы, омрачающие наш взор, так что наши блуждания среди видений бардо могут продолжиться. Если на сей раз мы не увидели окружающего нас сияния из-за «яда» агрессии, то теперь из нашего сердца исходит всё, что соответствует в нашей природе роду Ваджра. В «Сотне преклонений» пять будд не отвергают «яды», а, напротив, олицетворяют собой их изначальную чистоту. И поскольку все мы, вне сомнения, подвержены страданиям, проистекающим из пяти «ядов», то пять будд неизбежно предстают как проявления изначально присущих нам благодати и пробужденности.