Сияющая Темнота [Доктор Кто]

Они шли словно по громадному складу: вокруг них были огромные открытые пространства, неосвещённые, с гулким эхом. Потолок был так высоко, что терялся в темноте. Воздух был холодный и затхлый. Как в гробнице, которую не открывали несколько веков. Повсюду был запах металла и электричества, стук их шагов по полу отдавался эхом.

– Вы что, хотите, чтобы я угадывал? – спросил Доктор, когда они проходили мимо очередного помещения размером с авиационный ангар.

Несколько ни разу не летавших космических кораблей безмолвно стояли бок о бок в ожидании своего часа. Их корпуса были такого же бледно-зелёного цвета, как и у «Светоча».

– Что? Предназначение всего этого? – Гараман захихикал. – Да, пожалуй, хочу. Извольте. Если вам это поможет, это всё, – он указал рукой вокруг, – на самом деле несколько избыточно. Незадолго до своей смерти Хну всё время боялась, что про-механики её поймают и подадут на неё в суд по каким-то сфабрикованным обвинениям. Она хотела быть уверенной в том, что если когда-нибудь ей придётся скрываться, то у неё будет приличное место для продолжения работы. Чтобы, если понадобится, провести здесь остаток жизни.

– Значит, это она себе тюрьму спроектировала? – Доктора это не впечатляло.

– О, вовсе нет. Вы только подумайте, какой высокотехнологичной должна быть эта станция, чтобы прятаться внутри чёрной дыры без риска быть сжатой в сингулярность! Это шедевр... идеальное убежище. Вовсе не тюрьма.

– То же самое яйцо, – без энтузиазма сказал Доктор, – но в профиль. Тюрьма есть тюрьма, какие в ней шторки не вешай. Впрочем, она же об этом никогда не узнает, верно?

– К сожалению, – сказал Гараман, хотя на лице у него было что угодно, только не сожаление, – уже не узнает.

– Вы хотите сказать, что это вы подстроили её смерть?

– Доктор! – у Гарамана было искренне шокированное лицо. – Конечно же, нет! Я обожествлял эту женщину. Она была гением. Без неё всё это было бы невозможно.

– Хм, – буркнул Доктор. – Но, по крайней мере, вы теперь стали главным, да? А как вы, Мезант? Что вы думаете о вашем новом доме?

– Это не дом, – с важным видом сказал Мезант.

После уничтожения «Меча Правосудия» его словно покинула часть его энергии, с момента их прибытия на «Светоч» он почти всё время молчал.

– Вы всё ещё переживаете из-за погибших, так ведь? – тихо спросил Доктор с едва уловимой жёсткостью в голосе. – Из-за тех, кто погиб по вашей вине. Кто сгорел в открытом космосе. Из-за этих людей.

– Очень жаль, что они погибли, – отводя взгляд, сказал Мезант, – но это было необходимо.

– Правильно, – сказал Доктор. – Именно так и сказал Гараман. Продолжайте убеждать себя в этом. Правдой оно от этого не станет, но вам на душе станет легче. А когда думаете о смертях, необходимых или нет, напоминайте себе о том, что они не были последними.

– Что?

– О, помяните моё слово, будут ещё жертвы. Это неизбежно, когда у власти находятся такие, как Гараман. Что бы вы там вдвоём ни затеяли, какую бы революцию вы ни приготовили для галактики, она приведёт к смертям. Ко многим смертям. К целым вагонам смертей. Органическим и неорганическим, человеческим и машинным. И я не удивлюсь, если в перекрёстном огне нечаянно пострадают несколько энергетических и газовых существ.

Его губы напряглись:

– Война – это плохо. После войны никто не остаётся невредимым, – он на секунду замолчал. – Поверьте мне.

– Не разбив яйца, – сказал Гараман, – омлет не приготовишь.

– О, – закатив глаза, ответил Доктор. – Точно. А я-то думал, что человек вашего ума придумает оправдание получше.

– Мне не нужно перед вами оправдываться.

– Тогда зачем вы оправдываетесь? Чувство вины? Или боитесь, что Мезант может отказаться от избранного пути? А какая у вас роль в этом, Мезант? Вы тут просто за компанию? Откуда вы, кстати? Я ничего не знаю о вашем виде.

– Я лотапарянин, с Лоты.

– Ну, не знаю, что об этом думают лотапаряне, а я удивлён, что у вас нашлось что-то общее с Гараманом. Ну, не считая вашей общей ненависти к машинам. Отличная штука – ненависть. Близкая родственница страха. И ведь именно в этом всё дело, не так ли? Страх. Страх различий, боязнь иного, страх перед тем, что не понимаешь. Страх перед теми, кто не похож на вас.

– Я не боюсь машин, – спокойно ответил Мезант, когда они заходили в клетку лифта, который повёз их в глубины космической станции. – Просто я хочу, чтобы органическая жизнь – истинная жизнь – заняла в галактике должное место. Я не имею ничего против машин.

– Разумеется, – слегка поддразнил Доктор. – Они должны быть в каждом доме. Они отлично строят и поднимают тяжести, просто должны знать своё место, верно? Лишь бы больше никуда не лезли. Но чем это всё продолжится? Вначале машины, а что потом?

Доктор посмотрел на Гарамана:

– Может быть, вы высоких людей недолюбливаете, Гараман?

Доктор изобразил на лице пренебрежение: