Сияющая Цитадель

– Тебе следует знать, анара, что Итайн – дипломат, – предостерег ее Вэнион, – и его речам не всегда можно верить. На сей раз, однако, он сказал тебе истинную правду. Ты необычайно хороша собой.

Ксанетия грустно взглянула на него.

– В сердце твоем поселилась боль, лорд Вэнион, – заметила она. Он вздохнул.

– Это мои личные трудности, анара.

– Сие не совсем так, мой лорд. Ныне все мы друзья, и беды одного из нас суть беды всех. Однако то, что причиняет тебе боль, грозит куда большим, нежели причинить боль всем нам, ибо ссора между тобою и любимой твоей угрожает всему нашему делу, и покуда не будет залечена рана сия, подвергает она опасности и наши общие устремления.

* * *

Они ехали на восток по едва заметной тропинке, которая казалась проложенной скорее дикими зверями, чем людьми. Сефрения с замкнутым окаменевшим лицом ехала позади всех в сопровождении Бевьера и молодого Берита.

Спархок и Вэнион возглавляли отряд, следуя указаниям Ксанетии, которая ехала за ними под бдительным присмотром Келтэна.

– Дай ей время, Вэнион, – говорил Спархок. – Женщины зачастую объявляют нам войну лишь для того, чтобы привлечь наше внимание. Всякий раз, когда Элане кажется, что я уделяю ей меньше внимания, чем следовало бы, она устраивает мне нечто подобное – просто затем, чтобы я опомнился.

– Боюсь, на сей раз дело зашло куда дальше, Спархок, – со вздохом отвечал Вэнион. – Сефрения – стирик, но никогда прежде она не вела себя так неразумно. Если б только мы могли узнать, что кроется за этой бессмысленной ненавистью… но от нее мы вряд ли дождемся объяснений. Скорее всего, она ненавидит дэльфов просто потому, что ненавидит дэльфов.

– Афраэль все исправит, – уверенно сказал Спархок. – Как только мы вернемся в Материон, я поговорю с Данаей, и… – Спархок осекся, похолодев, и рывком развернул Фарэна. – Мне нужно поговорить с Ксанетией.

– Что-то случилось? – спросил Келтэн.

– Ничего особенного, – ответил Спархок. – Поезжай вперед и присоединись ненадолго к Вэниону. Я должен кое-что сказать Ксанетии.

Келтэн одарил его любопытным взглядом, однако подчинился.

– Ты обеспокоен, Анакха, – заметила дэльфийка.

– Да, немного. Ты ведь знаешь мои мысли, верно? Она кивнула.

– Тогда ты знаешь и кто на самом деле моя дочь.

– Да, Анакха.

– Это тайна, анара. Афраэль избрала свое нынешнее воплощение, не посоветовавшись с моей женой. Нельзя, чтобы Элана узнала правду. Боюсь, это может свести ее с ума.

– Твоя тайна в безопасности, Анакха. Я даю тебе слово, что буду хранить молчание.

– Ксанетия, что на самом деле произошло между стириками и дэльфами? Я не хочу знать, что об этом думаете ты либо Сефрения. Мне нужна правда.

– Тебе незачем ведать правду, Анакха. Предназначено тебе исполнить дело сие, не познав правду.

– Я элениец, Ксанетия, – страдальчески пояснил он. – Я должен знать что к чему, чтобы принимать решение.

– Так ты намерен судить нас и возложить вину на стириков либо дэльфов?

– Нет. Я намерен выяснить причину такого поведения Сефрении и сделать так, чтобы она изменила свое мнение.

– Неужто она настолько дорога тебе?

– Зачем ты спрашиваешь, если и так уже знаешь ответ?

– Затем, чтобы помочь тебе прояснить твои мысли, Анакха.

– Ксанетия, я рыцарь ордена Пандиона. Сефрения триста лет была матушкой нашего ордена. Все мы с радостью и не колеблясь отдали бы за нее жизнь. Мы любим ее, хоть и не разделяем ее предрассудков. – Он откинулся в седле. – Я не стану долго ждать, Ксанетия. Если мне не удастся узнать всю правду от тебя – или от Сефрении, – я попросту спрошу Беллиом.

– Нет, только не это! – В ее темных глазах полыхнула боль.

– Я солдат, Ксанетия, и мне недостает терпения соблюдать все тонкости. А теперь я оставлю тебя. Мне надо поговорить с Сефренией.

* * *

– Диргис, – сказала Ксанетия, когда они въехали на вершину холма и увидели внизу в долине типично атанский город.

– Ну, наконец-то, – пробормотал Вэнион, вынимая карту. – Теперь мы хотя бы знаем, где находимся. – Он взглянул на карту, затем на вечернее небо. – Спархок, не поздновато ли нам совершить очередной прыжок?

– Нет, мой лорд, – ответил Спархок. – Света еще достаточно.

– Ты в этом так уверен? – осведомился Улаф. – Или вы с Беллиомом уже успели это обсудить?

– У нас не было возможности поболтать с глазу на глаз, – ответил Спархок. – Беллиом все еще могут учуять, поэтому я предпочитал не вынимать его из шкатулки – просто так, на всякий случай.

– Материон в трех с лишним сотнях лиг отсюда, – напомнил Вэнион. – Там уже наверняка стемнело.

– Я, наверное, никогда не привыкну к этому, – кисло заметил Келтэн.

– Но это же очень просто, Келтэн, – начал Улаф. – Когда в Материоне солнце уже заходит, здесь еще…

– Ради Бога, Улаф, – прервал его Келтэн, – не пытайся объяснять мне. От этого только хуже. Когда мне начинают что-то объяснять, у меня точно земля уходит из-под ног, а мне это не нравится. Просто скажи мне, что там уже стемнело, и покончим с этим. Мне совсем ни к чему знать, почему там уже стемнело.

– Он идеальный рыцарь, – заметил Халэд своему брату. – Он даже не хочет слышать никаких объяснений.