Сияющее Эльдорадо

Как и в прошлый приезд, мы отдохнули и попили чай в деревянном домике, а затем отправились осматривать спрятанные микрофоны и сеть проводов, установленных Норманом Робинсоном. В то время он проводил наблюдение за шестью парами лирохвостов, каждая из которых занимала территорию — в зависимости от ее плодородия и насекомых — от двух до пяти акров. В желудке одной из птиц были обнаружены остатки семи различных видов насекомых.

Восточные склоны этих холмов более влажные, чем западные. Там произрастают иные виды эвкалиптов и акаций, да и растительность более густая, что нравится лирохвостам, которые вообще предпочитают тень и влагу. Поэтому на западных склонах территория обитания этих птиц обширнее, что возмещает некоторые неблагоприятные условия их существования.

Как птица завоевывает и защищает свою территорию? Об этом можно судить по пению лирохвостов.

— Если пение прекращается, — объяснил Робинсон, — это сигнал, означающий, что на территорию может проникнуть другая, более агрессивная птица, причем не обязательно находящаяся поблизости. Несколько лет назад я отобрал одного самца-лирохвоста для зоопарка. Птицы это поняли. Другая пара сразу же заняла его территорию. Произошло общее перераспределение участков. Как все это происходит, мы не знаем. Об этих птицах вообще многое неизвестно. Например, единобрачны ли лирохвосты, долго ли они живут, чем точно читаются.

В литературе описан опыт с прирученной птицей по имени Джек, пойманной в 1885 г. в Друине, которая прожила двадцать лет на ферме в Виктории. Джек был бы чемпионом среди подражателей любого вида. В его репертуар входили: скрип телеги; слова, которыми понукали лошадей; звуки скрипки, пианино, пилы; визг убиваемой свиньи; лай собак, плач ребенка и треск забора, через который пролезает овца. И все это он проделывал с клювом, полным насекомых.

Через каждые шесть минут в течение дня и ночи микрофоны Тидбинбилла автоматически включались на восемь секунд для записи звуков леса. За двадцать четыре часа магнитофон включается двести сорок раз, и, таким образом, выводится время, которое каждая птица посвящает пению. В среднем — это четыре с половиной часа в день. Песня лирохвостов отнюдь не спонтанное выражение joie de vivre[36]. Это обременительный тяжелый долг.

— Попробуйте встать в семь часов утра, — предложил Норман Робинсон, — и начать петь во весь голос. Ручаюсь, вы не протянете и двадцати минут. Даже оперный певец не может петь в течение четырех с половиной часов ежедневно.

Как и большинство представителей фауны Австралии, лирохвосты очень древнего происхождения. Возможно, они жили в этих лесах еще до появления человека и сохранили ряд биологически примитивных черт. Эти птицы лучше бегают, чем летают (последнему они научились совсем недавно), у них менее развиты голосовые связки, чем у представителей более современных видов. Этот недостаток они восполняют тем, что предпочитают гнездиться на склонах, где их песни усиливает эхо, как это делают тирольцы, которые любят петь в горах. Существует мнение, что изумительный, как у павлина, хвост, раскрываемый самцом в период спаривания, может отражать эхо и форсировать тем самым звук. Лирохвост — отличный «пересмешник» и может воспроизводить голоса других птиц с удивительной точностью. Он проделывает это с закрытым клювом, как чревовещатель.

Некоторые австралийские птицы обычно собирают кучи из разлагающихся растительных остатков. Сорная курица и кустарниковая индейка используют их для кладки яиц, а лирохвосты ухаживают здесь за самками. Трудно даже представить себе, сколько куч может насыпать одна птица. Норман Робинсон насчитал до пятидесяти куч на территории только одной пары лирохвостов. Располагаются они часто на расстоянии всего нескольких футов одна от другой и не все используются одновременно. Это было бы слишком тяжело даже для лирохвоста, поскольку он должен посетить каждую кучу дважды в день. Активно лирохвост пользуется шестью или семью кучами одновременно. Большинство их имеют в диаметре два-три фута, а некоторые даже больше, и высоту от восемнадцати дюймов до трех футов. Сама сорная курица ростом не более петуха, но лапы самца настолько сильны, что он может сдвинуть чурку толщиной с руку человека. Чтобы насыпать свои кучи, самец переворачивает за сезон несколько тонн земли.

Для человека птицы всегда были символом свободы. Наблюдая, как грациозно и легко они летают, мы с тоской вспоминаем свои узы — долга, повседневности, собственности. Нам кажется, что птицы свободны от всего этого; они летят, куда их влечет желание, и в песнях изливают радость жизни.