Сияние Красной Звезды (СИ)

— В начале недели я уже буду в Москве — я почесал затылок — Так что успеваю на эфир.

— Витюш, я передам Бовину, если он еще раз позвонит — голос мамы напрягся — Меня беспокоит ситуация со школой.

— Мама, пожалуйста, не начинай снова! — я просто взвыл. Да, ситуация со школой сложилась тупиковая. Не сдав годовые экзамены и даже не появившись ни разу перед классной и директрисой, которые названивали маме, я уже в сентябре должен был поступить на первый курс юридического факультета МГУ. Как поступить? Не знаю. Веверс обещал все устроить с аттестатом и другими документами. К ним прилагался звонок «сверху» ректору. Вступительных экзаменов не предполагалось вовсе. Все это в глазах мамы выглядело дико. Впрочем, и тут генерал обещал поговорить. Но видимо, закрутился и…

— Мамуля, любимая! Обещаю все решить по приезду — я заторопился — Мне пора бежать, целую!

Попрощавшись, с тяжелым сердцем вешаю трубку. С учебой надо что-то делать. Без диплома нельзя, но и получать его с моим графиком придется опять по «звонкам». Уже сейчас вижу свои многочисленные пропуски, хвосты, не сданные сессии…

Поколебавшись мгновение, я достаю записную книжку, начинаю ее листать. Нахожу московский телефон Александры. Заказываю разговор. Надо, надо сделать «контрольный» звонок. Между нами все очень неопределенно, но меня явно влекло к этой женщине. Взять прибалтов с собой в Вену — я не мог. Все места в делегации были расписаны заранее, да и не нужна нам была подтанцовка для мини-концерта в Хофбурге. Мои размышления прервал звонок. Я схватил трубку. Пошли длинные гудки. Увы, никто не отвечал. Невезуха!

В дверь постучали. Леха открыл и я на пороге увидел грустную физиономию Маркова. Ну что опять случилось?

— Доброе утро! — чиновник отрицательно покачал головой на приглашение Лехи войти — Виктор, сегодня в 12 часов в Изумрудном зале отеля состоится первая пресс-конференция Романова. Григорий Васильевич, просил тебя поприсутствовать.

— В каком так сказать качестве? — я посмотрел на часы. На вечерний эфир на австрийском ТВ и в американское посольство на прием… мы успеваем. Даже есть время сводить сотрудников по магазинам. Экскурсия под названием «Вена торговая».

— В зале посидишь. Как советника Генерального по культуре.

— Для представительности? — я сообразил для чего меня зовут — Звездочек брать?

— Не надо. Только ты. И пожалуйста! Давай без фокусов. Ты вчера в клубе нахамил членам американской делегации.

На лбу Маркова собрались трагические морщины. Как же тяжело ему со мной.

— Клянусь! — я приложил руку к сердцу — Я буду молчать как немой заика!

— Опять твои шуточки! — чиновник покачал головой — Дошутишься ведь!

* * *

Начало пресс-конференции совершенно не предвещало сенсации. Меня приземлили в первом ряду, рядом уселись советские журналисты из пула Генерального. Я узнаю Чаковского — главреда Литературной газеты, вместе с которым летел в США в одном самолете. И которому я первому задвинул про «новый НЭП». Жмем с Александром Борисовичем друг другу руки, обмениваемся новостями.

Американские, немецкие и австрийские журналисты — у каждого из которых был своего цвета бейджик — располагаются позади нас. Телекамеры — в самом последнем, заднем ряду. Я, аккуратно прикрываясь рукой, позевываю. Ждем Романова. Он задерживается. Журналисты нервничают и вяло переругиваются.

Затем в зал заходит Марков и переводчик. За ними Романов. Лицо Генерального выглядитустало. Под глазами залегли мешки, у меня появляется ощущение, что в волосах добавилось седины. Тяжела ты шапка Мономаха!

Все трое уселись за стол с микрофонами, Романов достал из внутреннего кармана пиджака листки с текстом.

— Здравствуйте — Марков постучал пальцем по ближайшему микрофону — Мы начинаем нашу пресс-конференцию. Предоставляю слово Генеральном секретарю ЦК КПСС, товарищу Романову.

Генсек поприветствовал присутствующих, поблагодарил австрийцев и канцлера за гостеприимство. Контакт с Картером и американской делегацией уже налажен, сегодня приступаем к переговорам. Они будут тяжелые, но общие точки соприкосновения есть. Романов настроен оптимистично. Выступает минут десять, затем предлагает задавать вопросы.

Сначала и от наших и от зарубежных журналистов посыпались тематические вопросы об ОСВ2. По количеству ракет, боеголовок, тяжелым бомбардировщикам… Романов ловко уклоняется от конкретики. Шутит, меняет тему.

Наконец (и я ждал этого!) прозвучал вопрос с подлянкой. Относительно недавнего бунта в Грузии. И вот тут Романов выдал:

— Я бы не назвал это бунтом. Бунт, причем с уличными боями, был в Нью-Йорке и других американских штатах — журналисты вокруг меня быстро застрочили ручками в блокнотах — Но те волнения, которые были в некоторых наших республиках…

Нескольких?? Неужели и в Узбекистане после «хлопкового» дела тоже полыхнуло?

— … Ставят перед нами, коммунистами, новые вызовы. Считаю, что деление СССР по национальному признаку устарело.

В зале раздался шум, вспышки фотоаппаратов.