Сияние лилии (СИ)

— Не кусается он, совсем безобидный. Как бы ты сама его не покусала. В город, в институт везу.

Я глаза недоверчиво сузила.

— А решетка зачем?

Извозчик потер усы и направился к повозке.

— Чтобы не сбег. Родитель желает, чтобы чадо училось.

— А чадо не желает? — тут уж я усмехнулась, разглядывая крепкую карету и толстые прутья решетки.

Извозчик похлопал пегую лошаденку по толстому крупу. Та головой качнула будто спрашивая «Чего стоим?». Мужик ко мне обернулся, почесал в затылке.

– Кто его знает, чего нынче молодежь желает, а чего нет. Вот ты чего хочешь?

Я растерялась. Промелькнули разом сквозь призрачные воспоминания все прожитые годы. Вечно недовольная Инди. Синяки от её побоев. Заступающаяся за меня Хилда, и иногда, по той же причине, тоже ходившая с синяками от тяжелой руки матери. Я, корчившаяся на полу в гостиной, ехидный смех Инди.

— Сдохнешь со своим даром, как и родичи твои!

Хилда плакала, поливала меня водой из старого ведра, накладывала мокрые тряпки на пылающее огнем тело.

А потом была первая жертва лилового дыхания. Нет, я не убила. Едва тронула. Какой-то заезжий, нечаянно встретившийся в переулке, он даже не заметил.

Зато заметила тетушка. Дикая злоба на её перекошенном лице, когда я вошла вся обновленная с сияющей кожей, и пылающими лиловым зрачками.

– Глаз-то не было, чтобы видеть с кем повелась! Дура, мать твоя… – с ненавистью выплюнула она мне в лицо. И просто ушла, сжав руки в кулаки и трясясь от бессильной злобы. Это бы единственный раз когда Инди смогла сдержать ярость. Я машинально коснулась пальцами ребер, сколько раз по ним прошлись кнутом, поленом и всем что попадало под руки Инди. Оставались тонкие рубцы, неровные шрамы. Они проходили, стоило мне позаимствовать хоть немного чужой силы. Вот только проходили они с кожи, а в душе так и оставались, кровоточили и разрастались в один большой багряный рубец.

Что я хочу? В глаза мне светили последние лучи уходящего на покой солнца — бледные, тусклые, едва ли дающие тепло. Мертвые лучи. Уходящие на покой.

— Одиночество, — проговорила я чуть слышно. — Спокойствие. Свободы от… — осеклась, потупила растерянно взгляд. Надо же, расчувствовалась!

Извозчик кашлянул в руку. Нахлобучил шляпу на голову, из уже из-под широких полов бросил хмурый взгляд.

– Обидел что ль кто?

Я взгляда на него не поднимала, и уже сожалела о вырвавшихся словах. Сейчас расспрашивать еще, не дай, нечистые начнет.

– От того и в город подалась? – подтвердил мои опасения извозчик.

Я сунула руку в карман платья и крепко сжала тонкую бумагу с неровным подчерком Хилды.

– В поселках поганцев хватает, но и в городе их не мало, — продолжал мрачно.

– Некуда мне больше, — ответила тихо.

– Ну раз некуда, – извозчик вздохнул сочувственно, размашистым шагом прошел к двери, щелкнул ключ.

Я подняла взгляд, смотря ка открывается нутро кареты, столь же мрачное что и весь её внешний вид.

Мужчина сделал приглашающий жест.

– До города довезу. Денег не нужно. На колесах все скорее доберёшься.

Я оглянулась. В сумраке чудились в лесу неясные тени, слышались шорохи. Совсем рядом хрустнула ветвь. Я смелая… Ночью до озера бегала...

Вой разнесся близко за соседними кустами. С визгом пронесся в гуще лесной гонимый зверь. У меня ладони взмокли. Нет, я трусиха! Добежать по освещённым улицам до озера смелости не нужно.

Поторапливая меня всхрапнула рядом пегая лошадь и покосилась карим глазам. Я прижала к себе сумку и направилась к извозчику. Он протянул руку помогая мне взобраться на ступень. Я вошла и на секунду зажмурилась, ослепленная ярким фонарем внутри кареты. За спиной послушался щелчок ключа. Я молниеносно обернулась. Дверь за мной была заперта.

«Во же нечистые!» — выругалась.

— Пшла, родимая — послышалось за стеной. Качнулся фонарь разбрызгивая тени по черному бархату обивки. И в груди у меня испуганно, с трепетом, застучало.

«Дура! — обругала сама себя. — Так тебе и надо будет, если не выпустят. Ишь испугалась звуков лесных! А здесь тебе теперь не страшно? И отчего чужому человеку доверилась? Хотя какая теперь разница, по приезду видно будет. Если он вообще меня в город повезет».

Я попятилась, устало опустилась на диванчик, рядом с ворохом тряпья. Вытянула ноги, хоть они отдохнут. Да и мне бы не мешало. Куда бы меня не привезли, силы понадобятся. Я прикрыла глаза и опустила голову на тряпки.

– Осторожнее! – раздраженно буркнули из-под них.

Я вскрикнула и одним прыжком оказалась на диванчике напротив, поджав под себя ноги. Усталость молниеносно пропала. Я начала шарик рукой по сидению пытаясь нащупать хоть что то чем могу себя защитить.

– Здравствуйте! – продолжили из угла.

– З-здравствуйте! – пролепетала не найдя ничего кроме собственной сумки, и от того крепко прижав её к груди.

Ворох тряпья зашевелился. Из-под него показалось худощавое конопатое лицо. Карие глаза пристально смерили меня взглядом. Потом сощурились, и тут же удивленно распахнулись. Тонкие губы растянулись в доброжелательной улыбке.

– Зак! – откинул тряпье, на деле оказавшееся серым бесформенным плащом. Протянул худую руку. – Зак Дюшон.