Сияние луны

– Провел там зиму. Собирался вернуться в Кумамото и искоренить там последние крохи сопротивления, податься на восток объединить бывшие земли Ногучи, а затем продолжить кампанию против Племени, начиная с Инуямы. – Нива налил всем еще вина и осушил свой кубок. – Однако это все равно, что сорняки пропалывать. Корни уходят в землю намного глубже, чем кажется, и как ни старайся вытянуть их все, они обрываются, а затем дают новые побеги. Я пробовал поймать местных членов Племени. Один из них управлял пивоварней, другой был мелким торговцем и ростовщиком. Но я получил всего пару стариков, подставных лиц, не более. Не успел я выведать у них и слова, как они приняли яд. Остальные все исчезли.

Нива мрачно уставился на кубок.

– Араи придется разрываться между двумя делами, – наконец произнес он. – С кланом Тоган легко справиться, они предсказуемы и пали духом после смерти Йоды. Зато одновременная борьба с нераспознаваемым врагом – недостижимая цель. У Араи закончатся деньги и запасы. – Нива вдруг осознал, что говорит лишнее, и осекся. – Я все равно ему предан. Я дал присягу и не намерен от нее отрекаться. Пусть это стоило мне двух сыновей.

Мы опустили головы и пробурчали слова соболезнования.

– Уже поздно, – отметил Кахеи. – Следует лечь спать, если мы хотим отправиться в путь на рассвете.

– Конечно. – Нива с трудом поднялся на ноги и хлопнул в ладоши.

Вскоре появилась старуха с лампой и отвела нас в комнату. На полу уже разложили постель. Я прогулялся по саду, чтобы выветрилось вино. Город погрузился в тишину. Я слышал, как дышат мои солдаты в глубоком сне. На дереве у храма ухнула сова, вдалеке залаяла собака. Почти полная луна четвертого месяца висела низко на небе, по ней проплывали узкие полосы облаков. В воздухе стояла дымка, через которую мерцали только самые яркие звезды. Я задумался о том, что сказал мне Нива. Он прав: практически невозможно выявить сеть, сплетенную Племенем по территории Трех Стран. Однако Шигеру это удалось, и его записи у меня.

Я вернулся в комнату. Макото уже спал. Кахеи разговаривал с двумя мужчинами, которые пришли занять караул. Он поставил двоих у спальни Каэдэ. Я лег, жалея о том, что ее нет рядом, подумал послать за ней, но погрузился в темную реку грез.

3

Последующие три дня наш поход в Маруяму протекал без событий. Новость о смерти Йон-Эмона и поражении разбойников шла впереди, суля радушный прием. Мы передвигались быстро, отдыхали мало, пользуясь благоприятной погодой, пока не начались сливовые дожди.

По пути Каэдэ объясняла мне политическую подоплеку домена, во владение которого собиралась вступить. Шигеру когда-то рассказывал его историю, но мне была в новинку запутанная сеть браков, усыновлений, смертей, убийств, зависти и интриг. Я снова давался диву силе Маруямы Наоми, женщины, которую он любил. Мне стало жаль ее и еще больше его, однако это только укрепило решимость продолжить их поиск мира и справедливости.

– Я разговаривала с госпожой Маруямой во время путешествия, – сказала Каэдэ, – хотя тогда мы ехали в противоположном направлении, в Цувано, где встретили тебя. Она считала, что женщины должны скрывать свою власть и ездить в паланкинах, иначе полководцы и воины сокрушат их. А я еду на Раку рядом с тобой, я свободна. Никогда больше не сяду в паланкин.

В тот день солнце боролось с ливнем, как на свадьбе лиса в народной сказке. У темной серой тучи вдруг возникла радуга, солнце светило смело, но недолго – на землю полетели серебряные иглы дождя. Затем небо затянули тучи, радуга исчезла, и по коже забарабанили холодные капли.

Предполагалось, что замужество госпожи Маруямы улучшит отношения между кланами Сейшу и То-ган. Будущий супруг, из Тогана, имел родственную связь с Йодой и семьей Ногучи. Он был намного старше, не первый раз женат, вырастил детей. В то время рациональность столь обременительного брака ставилась под сомнение. Против выступила и сама Наоми, которая в шестнадцать лет имела собственное мнение и открыто его выражала, как было принято в их семье. Однако предводители клана настаивали на союзе, и он состоялся. Приемные дети Маруямы доставили ей немало проблем. После смерти мужа они пытались заявить права на земли, хотя и безрезультатно. У него была одна дочь, которая состояла в браке с Йодой Нариаки, кузеном Йоды Садаму. Он, как выяснилось по дороге, миновал смерти в Инуяме и бежал в Западный Край, где собирался наложить руки на владение. Мнение предводителей клана Сейшу разделилось. Маруяма всегда наследовалась по женской линии, но это был последний домен, который придерживался традиции, оскорблявшей класс воинов. Тесть принял Нариаки задолго до замужества госпожи Маруямы, и многие считали его законным наследником собственности жены.

Наоми любила мужа и искренне горевала, когда он умер, прожив с ней всего четыре года и оставив маленьких дочь и сына. Она была уверена, что владение перейдет дочери. Сын ушел из жизни при таинственных обстоятельствах. Ходили слухи, что его отравили. После битвы на Егахаре сам Йода Садаму положил глаз на вдову Наоми.