Сияние луны

Я повторил ему слова пророчества: «В тебе перемешаны три крови. Ты рожден среди Потаенных, но жизнь твоя вышла на поверхность и более тебе не принадлежит. Земля выполнит повеление Небес. Пять битв принесут тебе мир, четыре победы и одно поражение».

Тут я остановился, не зная, продолжать ли дальше.

– Пять битв? – переспросил Макото. – Сколько уже было?

– Две, если считать Йон-Эмона и его разбойников.

– Так вот почему ты тогда спросил, можно ли назвать ту схватку битвой! Ты во все это веришь?

– Обычно да. Не стоит?

– Я бы поверил любым словам святой, если бы мне выпало встать перед ней на колени, – тихо произнес Макото. – Что-нибудь еще?

– «Многие падут в боях, – процитировал я, – но ты останешься невредим, если только смерть не придет от руки собственного сына».

– Сочувствую. Какое ужасное бремя, тем более для человека, который так хочет детей. У тебя будет много сыновей.

Меня тронуло, что он так хорошо знает мои желания.

– Когда я думал, что Каэдэ потеряна для меня навсегда, я спал с девушкой из Племени, которая помогла мне вынести Шигеру из Инуямы. Ее звали Юки. Это она принесла его голову в храм.

– Я помню ее, – тихо сказал Макото. – Право, мне никогда не забыть, как она приехала с той ужасной вестью.

– Она была дочерью Муто Кенжи, – пояснил я. – Даже не верится, что Племя так над ней надругалось. Они хотели заполучить моего ребенка, и как только он родился, ее убили. Я горько об этом сожалею: не стоило поддаваться страсти, ронять свое семя и тем самым лишать ее жизни. Если я паду от руки собственного сына, то получу по заслугам.

– Молодым свойственно ошибаться, – успокоил меня Макото. – Судьбой предписано страдать от последствий. – Он крепко сжал мне руку. – Правильно сделал, что рассказал мне обо всем. Это лишь подтверждает мои представления о тебе: ты избранник Небес и находишься под их защитой, пока не достигнешь своей цели.

– Жаль, что они не защищают меня от горести.

– Тогда бы ты точно достиг просветления, – сухо ответил он.

Полная луна вызвала перемену погоды. Жара спала, воздух стал свежее. В утренней прохладе ощущалось приближение осени. Как только закончился фестиваль, поднялось настроение. Вспомнились слова настоятеля о том, что у меня много добровольных последователей. Надо забыть о горе и продолжать начатое дело, чтобы смерть моих соратников не была напрасной. Как-то в небольшой деревеньке Хинодэ, с дальнего краю Трех Стран, Шигеру сказал мне: «Только дети плачут. Взрослые сдерживают себя».

Мы планировали отправиться в путь на следующий день, но после обеда произошло небольшое землетрясение: лишь зазвенели колокольчики и залаяли собаки. Вечером толчки повторились уже сильней. В одном из домов упала на пол лампа, мы жили неподалеку и целую ночь помогали людям остановить распространение огня. В итоге задержались еще на пару дней.

Когда наконец-то тронулись, я с ума сходил от желания увидеть Каэдэ. В Маруяму добирались ускоренным темпом: вставали рано утром и загоняли лошадей до поздней ночи под убывающей луной. Скакали молча, остро ощущая отсутствие Йоро, не в силах испытывать прежний задор. Покоя не давало дурное предчувствие.

Шел час Собаки, когда мы въехали в город. В домах уже погасили свет. Заперли ворота замка. Охранники радушно нас поприветствовали, но не развеяли тревоги. Должно быть, я просто устал и вымотался после долгой дороги. Хотелось попасть в горячую баню, хорошенько подкрепиться и возлечь с женой. У входа в дом меня встретила ее служанка Майами. Едва увидев ее лицо, я понял, что-то случилось.

Велел сообщить Каэдэ о моем возвращении, но женщина пала на колени.

– Господин Отори… – запинаясь, произнесла Майами. – Госпожа уехала за сестрами в Ширакаву.

– Что? – Я ушам своим не верил. Каэдэ уехала одна, не спросив моего разрешения? – И давно? Когда она должна вернуться?

– Уехала вскоре после фестиваля. – Служанка едва сдерживала слезы. – Не хочу напрасно тревожить его светлость, но она давно должна была вернуться.

– Почему ты не поехала с ней?

– Госпожа не захотела взять меня. Она решила ехать верхом и прискакать обратно до вашего прибытия.

– Зажгите свечи и пошлите за господином Сугитой, – приказал я, хотя его уже наверняка разбудили.

Я вошел в дом. В воздухе будто остался аромат Каэдэ. Занавески и рисованные ширмы в уютных комнатах были созданы по ее задумке. Ее присутствие ощущалась повсюду.

Майами велела служанкам принести лампы, в спальнях появились темные фигуры. Одна приблизилась ко мне и сообщила, что баня готова, но я собирался сначала поговорить с Сугитой.

Войдя в любимую комнату Каэдэ, я посмотрел на письменный стол, за которым она переписывала сведения о Племени. Деревянная коробка с записями всегда стояла рядом. Исчезла. Интересно, взяла ли Каэдэ ее с собой или спрятала?

Вошел Сугита.

– Я доверил тебе мою жену, – сказал я. Во мне не было гнева, лишь холодность, окутавшая сознание. – Почему ты позволил ей уйти?

Его удивил вопрос.