Сияние Вышних Богов и крамешники

Эвенки, поняв шутку своего друга, заулыбались и, не торопясь с достоинством стали раздеваться. Пристыжённые шуткой Светозара мы, я и дедушка, вскочив из-за стола, занялись, так называемым, чаем. Если учесть, что по-сибирски пить чай — означает плотный обед, то пришлось немного побегать. Пока мы суетились, Светозар порезал мороженные кусочки лосятины, поставил на стол миску солёной щучьей икры и занялся хлебом. Вскоре стол был накрыт, и мы всей компанией уселись за него. Когда наш полдник подходил к концу, Светозар, оглядев собравшихся, сказал:

— Тут недавно речь шла о том, как наш гость, — показал он на меня глазами, — собирался зимой в одиночку дойти с этих вот мест до жилухи. Куда бы ты пошёл, можно тебя спросить? — посмотрел он на меня.

Услышав слова челдона, оба эвенка с уважением стали меня рассматривать.

— Вышел бы на Вилюй, а там прямиком — на Мирный. Наверняка в тех местах есть зимники…

— Умница! — хлопнул меня по плечу Светозар. — Видишь, я в нём не ошибся, — обратился он к Дадонычу. — Нырнуть не просто в другой район, но и в другую республику. — Гениально! Ты, наверное, из разведки или контрразведки?

— Ни то, ни другое.

— А почему тогда на Вилюй, а не Ессей? Он же намного ближе.

— Я же сказал: вдоль Вилюя наверняка есть зимники. И потом, в тех местах работают геологи. Идёт поиск новых кимберлитовых трубок.

— Да, с тобой иметь дело опасно, — покосился на меня челдон. — Ты парень не промах! Знаешь, почему я тебя об этом спросил? Не знаю, что с тобой делать, хочется тебе кое-что показать, но есть опасность, что ты запомнишь дорогу.

— Тогда завяжите мне глаза!

Услышав мои слова, сидящие за столом, засмеялись.

— У нас так не принято, паря. Не умеем мы завязывать глаза. Мы людям или верим или нет. Отсюда твоя беда с нашим дедушкой. Ты уж его прости.

— Да я на него без обиды!

— На сумасшедших не обижаются, — заметил Чердынцев. — Он прав.

За столом снова все заулыбались. Было ясно, что собравшиеся мне полностью доверяют, просто им интересны мои рассуждения.

— Вот что! — поднял ладонь Светозар. — Давайте-ка, я всем расскажу про одного моего знакомого из Сургута.

Услышав о знакомом городе, я насторожился.

— Фамилия у этого парня Шокотько, имя — Иван, он перебрался в Тюменскую область с юга Украины. Хороший такой парень, открытый, бесхитростный, познакомился я с ним в Сургутском охотсоюзе. Он тогда сдавал «охотминимум». Кто-то из его друзей склонил хохла-бедолагу к занятию охотой.

— А почему бедолагу? — спросил рассказчика Дадоныч.

— Ты послушай, чем это для него кончилось, — посмотрел на дедушку, светящимися от внутреннего смеха глазами, рассказчик.

— Чем же? — зная, что его друг решил рассказать что-то незаурядное, отодвинул в сторону свой табурет Чердынцев.

— Да ты послушай! Примерно через год я встретился с этим человеком в сургутском аэропорту, когда тот «делал ноги» назад, туда, откуда приехал. Естественно, я его спросил, что произошло? Почему он так заторопился? Несколько минут он раздумывал, стоит мне рассказать или нет? Но потом, махнув рукой, решил, что со мною можно и поделиться. И вот что я от него узнал. Купив себе новое охотничье обмундирование и отличное ружьё, он в первые же выходные отправился со своими друзьями в салымские бора, пострелять глухарей. Было начало сентября. Стояла ясная осенняя погода. На небе ни облачка. Словом, красота неописуемая! Охотники шли по чистому старому беломошному бору. Под ногами хрустел сухой ягель. Иногда они останавливались, чтобы оглядеться или полакомиться спелой брусникой. Наш Ваня по привычке собирал запоздалые боровики. Настроение у всех было приподнятым. Правда, ни глухарей, ни тетеревов никто пока не видел, но все знали, что дичь обязательно даст о себе знать. Прошло около двух часов, подобной идиллии, когда Иван вдруг почувствовал, что его нестерпимо потянуло «по-крупному». Чтобы справить такое дело, наш герой махнул своим товарищам, чтобы они его не ждали, а сам уселся на бугорке, перед высокой стройной сосной, чтобы немного «подумать».

— Как он дошёл до такой жизни? — спросил Дадоныч.

— Что-то в этом роде. Прошло пару минут, и вдруг Ванюша почувствовал, что кто-то на него смотрит. Точнее топчется, причём совсем рядом. Когда он оглянулся, то обомлел. За его спиной стоял огромный медведь и нюхал его, что называется, в «фалду».

От услышанного все: и Чердынцев, и я, и даже эвенки, покатились со смеху.

— Вот — это да! — хохотал Дадоныч. — Как же он не услышал? Махина-то какая!

— Амикан осенью ходит тихо, тепло, всё кругом мягко, — пояснил один из эвенков.

— Вы слушайте, слушайте, что потом произошло! Рано заржали, — остановил наш смех Светозар.

— Что же? — чувствуя, что челдон расскажет что-то невообразимое, стряхнул набежавшие от смеха слёзы хозяин.

— Наш герой как есть, со снятыми штанами в одно мгновенье оказался около сосны и за три секунды, практически, по голому стволу взлетел на её вершину.

Услышав последние слова рассказчика, мы все, и русские, и эвенки, от смеха повалились на пол.

— Пощади! — взмолился я. — Не продолжай! Мне приходилось с этим Шокотько встречаться.